Правила весны
Шрифт:
Еще такой день и такая же ночь.
Утром мы — «гарбузия» — сдаемся. «Колун» одолел.
Юрка вытаскивает свою драгоценность — готовальню в бархатном футляре. Гладит ее, вздыхает и кладет на стол. Толькина старая кожанка взмахнула, как подстреленная, рукавами, и, скорчившись, легла рядом. К ним присоединилась разноцветная горка моих книг и Грицкин французский ключ.
— Кто загонит?
— Иду. У нас мастер заболел, — вызывается Самохин, опустив глаза в пол.
— Есть, только
Шмот мечтательно:
— Как это революционеры голодовку объявляют?.. Вот бы научиться.
Толкучка жадна.
Самохин притащил семь измятых рублевок. Отдал, боясь смотреть в глаза
— Больше не дают, а книги принес обратно,
Чеби изменяет законам «гарбузии».
— Маловато, нехватит на коллективную шамовку. Придется раздавать каждому. Пусть экономит,
Рублевки разлетаются по ладоням.
Каждый зажал в руке семидневную жизнь — трепаную бумажку. Семь дней каждый сам себе хозяин.
Общежитие.
Из кухни раздражающий запах. Запах поджаристого, хрустящего картофеля. Не вытерпел, заглядываю. На кухне девчата, среди них трется лисой Юрка. У стреляющей и шипящей сковороды Нина. Наплывает вкусная слюна. Глотаю.
— Чего соблазняете? Дверь бы закрыли.
Громадным ножом Нина ворошит груду золотистых ломтиков картофеля.
— Хочешь, угостим?
Желудок радостно сжимается… А в голове дурость.
— Я… спасибо… ужинал.
Сразу же готов себя отволтузить… А тут еще Юрка подкладывает под плиту дрова и подкусывает:
— Он малоешка… И вкуса не понимает. Можно вместо него?
— Видишь, зам есть.
Нина говорит с усмешкой.
— Опасный заместитель, да ладно. Только не думай, что у нас кормят даром. Тащи сковороду.
Мимо меня торжественно проплывает благоухающая сковорода и счастливая Юркина рожа.
От злобы готов схватить сам себя за ноги и разбить о плиту вдребезги. Так прошляпил!..
В «гарбузии» веселые разговоры. Вернулись охотники за хлебом. У них приключение в столовой.
Чеби, Шмот и Грица берут на троих одно второе. В ожидании жадно пожирают хлеб. Вдруг Чеби замечает дичь — нетронутое второе, покинутое кем-то брезгливым из-за бесплатного приложения — зажаренной мухи. Вытащенная из соуса муха, печально сложив крылышки, отдыхает на краю тарелки рядом с котлетой. Незаметно второе подъезжает к Чеби. Он ковыряет его вилкой, ворчит и с возмущенным видом летит к заву столовой.
— Что же это вы мухами кормите!
Ему обменивают блюдо с мухой на горячую баранину в соусе. На троих двух блюд мало. Пришлось собрать объедки, утопить в соусе пару живых мух и Грицке нести на обмен. Предприятие оказалось выгодным. Заведующий менял, с тоской поглядывая на жалобную книгу.
— Хорошо сделали… Сознательные.
Как всегда, ворчит Толька.
— А ты бы что придумал? У нас может быть все с продолжением. Может с получки явимся к заву — так, мол, и так, в «колун» опутали вас и выложим монету за ужин и хлеб.
При этом Чеби вытаскивает здоровый сверток бутербродов, изготовленных из хлеба и горчицы.
Сверток отдается на растерзание честных голодающих, Тольке и мне.
Бутерброды выходят из строя.
Является Юрка со сверкающими от жира губами. Подмигивает мне.
— Идем, Гром.
— Куда?
— Идем, выгодно будет. Они знают, что ты ломаешься, а жрешь больше меня.
— Ты рассказал?
У меня хрустят кулаки.
— Может и я. Да не бухти. Шамовка у них..
Юрка обсасывает грязные пальцы. Раз такие пальцы лижет, значит вкусно. Соблазняюсь.
В комнате девчат больничная гигиена. Над койками коврики. Одеяла в чехлах. На столе голубая клеенка, графин с водой, вазочка цветов.
Сразу все пять хозяек начинают угощать…
Лопаются под ножом пухлые вареные сосиски, разбрызгивая сок. Подъезжает тарелка с самым поджаристым картофелем. Напротив торчат пирамиды из хлебных и булочных тонко нарезанных ломтей. В кружке молоко. Оно колышется и точно подмигивает:
— А ну…
От умиления потираю руки. Блюда все прибывают. Зубы начинают яростно работать. Хозяйки угощают наперебой и когда все истреблено, у них брызгами вырывается смех. Тонкий издевающийся девчоночий хохот.
Юрка от гогота свалился со стула, скорчился и как индюк — гыр-гыр-гыр.
По обжорству рекорд побит мной. Краснеть поздно. Кровь сама бьет в виски и шею.
— Как это не догадался… Столько сожрать… Вот лошадь!
Девчата, замученные собственным хохотом, падают на койки.
— Не хочу… Ужинал…
— Бедняга, мало есть не может. — И не могут удержаться. Юрка добавляет.
— Фунта мало — пяти не хватает.
Хлопаю глазами. Мне жарко.
— Вот так подловили… Теперь засмеют.
Оборачиваюсь к двери… Выжидаю момент… Срываюсь и ходу.
За спиной взвизгивают от хохота.
В «гарбузии» ни слова. Беру книгу — не читается, строчки прыгают и хохочут. Ребята хитро поглядывают. Разве тут вытерпишь? Рассказываю. Слушатели громко глотают слюну.
— Везет дураку.
Но это идея. В общежитии пять комнат девчат. Может этот способ подойдет, тогда завтра можно не обедать.
Открывается дискуссия. Обсуждается план завтрашних работ.
Стук в двери.
— Гром, выйди.