Правило двух минут

Крайс Роберт

— Сукин сын! — прошипел он. — Почему ты не сказал, что твою идиотскую машину повсюду разыскивают? Дал мне в аренду кусок дерьма, из-за которого я чуть в тюрьму не угодил!

— Да пошел ты! Я знать ничего не знал об этих квитанциях! Парни вроде тебя гоняют на моей тачке и ничего не говорят про штрафы. Зато теперь у меня этих повесток на две тысячи сто восемнадцать долларов!

— Скажи, пусть оставят себе этот кусок дерьма!

— Они и так собирались конфисковать машину. Пришлось целый день бегать по городу, выклянчивая паршивые гроши.

Холмен понимал, что Перри

до смерти хочется двинуть ему по физиономии в порядке возмещения ущерба, но ясно, что Перри опасается последствий. Стоит Гейл Манелли узнать, что старик в обход закона предоставляет машину водителям без прав, и он лишится квартирантов, которых она поставляет ему через Управление тюрем.

— Дерьмо поганое, — буркнул Холмен. — Мне тоже сегодня пришлось побывать в участке из-за твоей сраной машины. Ты принес телевизор?

— У тебя в комнате.

— Лучше не краденый.

— Хватит ворчать. Сказал же — у тебя наверху. Будешь теперь кипятком писать от удовольствия. Все, прием окончен.

Холмен стал подниматься по лестнице.

— Эй, погоди-ка. Тут для тебя пара сообщений.

Холмен моментально насторожился, подумав, что наконец-то позвонила жена Ричи. Он намеренно неспешно повернул голову — сидевший за столом Перри явно нервничал.

— Гейл. Хочет, чтобы ты перезвонил.

— Кто еще?

Перри держал записку, но Холмен не мог разглядеть, что в ней написано.

— Ладно, слушай: когда будешь говорить с Гейл, не рассказывай ей про эту чертову машину. Ты не должен был ее водить, а я не должен был ее давать. Ни мне, ни тебе не нужны неприятности.

Холмен потянулся за бумагой.

— Не расскажу, — пообещал он. — От кого был другой звонок?

Холмен забрал листок из руки Перри.

— От какой-то женщины из похоронного бюро, — ответил Перри. — Она сказала, ты знаешь, что к чему.

Холмен прочел записку. Там был адрес и номер телефона.

Ричард Холмен

42 Берк-драйв № 216

Лос-Анджелес, Калифорния 90024

310-555-2817

Холмен догадывался, что похороны Донны оплатил Ричи, но теперь у него было официальное подтверждение.

— Больше никто не звонил? Я ждал еще одного звонка.

— Разве что кто-то звонил, пока я оплачивал за тебя эти проклятые издержки.

Холмен положил записку в карман.

— Завтра мне снова понадобится машина.

— Только, ради всего святого, ни слова Гейл.

Холмен не удосужился ответить.

Он поднялся к себе, включил телевизор и дождался одиннадцатичасовых новостей. Телевизор был маленький, американского производства, и лет ему стукнуло по меньшей мере двадцать. На экране водили хоровод нечеткие силуэты призраков. Холмен повозился с антенной, чтобы прогнать их, но призраки не ушли. Только заплясали еще неистовее.

12

На следующее утро Холмен выбрался из постели в четверть шестого. Спину ломило из-за паршивого матраса, к тому же он всю ночь ворочался во сне. Он решил, что надо либо всунуть доску между матрасом и пружинами, либо переложить матрас на пол. В Ломпоке кровати были лучше.

Он спустился

за газетой и шоколадным молоком и вернулся к себе почитать о том, как развивались события минувшей ночью.

Газета сообщала, что тело Хуареса обнаружили трое мальчишек в заброшенном доме в Кипресс-парке, меньше чем в миле от дома покойного. К статье прилагалась фотография детей, позирующих на фоне полуразвалившегося строения. На заднем плане стояли полицейские. Один из них был похож на Рэндома, но из-за плохого качества снимка Холмен не мог сказать наверняка. Полиция утверждала, что живущий рядом с заброшенным домом человек ранним утром слышал стрельбу. Холмен удивился, почему сосед не вызвал полицию, когда раздались первые выстрелы. Хотя по собственному опыту он знал, что люди все время замечают что-то, о чем не извещают правоохранительные органы. Молчание — лучший друг вора.

Из заявлений, сделанных на месте преступления, следовало, что мертвый Хуарес сидел на полу, прислонившись к стене и сжимая в правой руке дробовик двенадцатого калибра. Следователь утверждал, что смерть наступила мгновенно в результате тяжелого ранения в голову — нижнюю челюсть просто снесло выстрелом. Со слов Рэндома Холмен знал, что дробовик был короткоствольный, поэтому Хуарес легко мог приставить его снизу к челюсти. Холмен вообразил себе Хуареса, его палец, крепко обхвативший курок. Пуля должна была проломить темя и, вероятно, разорвать лицо. Холмен мысленно нарисовал эту картинку. Что-то в ней тревожило его, и он не мог понять почему. Он стал читать дальше.

В нескольких абзацах статьи объяснялись взаимоотношения между Уорреном Хуаресом и Майклом Фаулером, но ничего нового Холмен там не нашел. Он знал людей, которые тянули лямку пожизненного приговора, потому что убивали за обиду куда меньшую, чем смерть близкого родственника. Матерые преступники не сожалели о своем выборе, потому что их понятие о гордости не предполагало другой реакции. Холмен наконец-то понял, что же не давало ему покоя в связи со смертью Хуареса. Самоубийство не вязалось с образом человека, о котором рассказывала Мария. Рэндом предполагал, что Уоррен с женой сняли видео на следующее утро после убийства. Если Рэндом прав, Хуарес, застрелив четверых полицейских, сначала изображал ослика и гримасничал перед камерой, а затем сбежал в заброшенный дом, где впал в такое беспросветное отчаяние, что покончил с собой. Невинные детские игры как-то не согласуются с самоубийством. Близкие Хуареса должны были восхищаться человеком, отомстившим за смерть брата, и защищать его дочку, как королеву. Хуареса ждала впереди долгая жизнь, даже если бы он провел ее за решеткой.

Холмена не покидала эта мысль, пока он вполуха слушал шестичасовые новости. Он отложил газету, чтобы посмотреть запись пресс-конференции, устроенной накануне его допроса. Заместитель начальника полиции Доннелли и в этот раз говорил больше всех, но Холмену удалось различить на заднем плане лицо Рэндома.

Холмен продолжал следить за передачей, когда зазвонил телефон. Резкий звук настолько поразил его, что он дернулся как от удара током. Это был первый телефонный звонок за последние десять лет.