Правитель Аляски

Кудря Аркадий Иванович

Он уже поздравил Баранова с бракосочетанием дочери и теперь давал понять, что брак этот одобряет.

Баранов про себя думал: сегодня хвалит, а завтра, как начнёт расспрашивать жалобщиков, может, и по-другому запоёт. Из оброненных капитаном реплик он узнал, что по пути от Петропавловской гавани на Камчатке корабль Головнина успел побывать и на Беринговых островах, и на Алеутских, чуть не десять дней простоял на Кадьяке, и, надо думать, везде хватало бесед с людьми, которые чувствуют себя ущемлёнными и обиженными компанией. На дальних-то островах таких поболее, чем здесь, сыскать можно.

Когда застолье подошло к концу, Головнин отправил подчинённых ему офицеров обратно на шлюп, а сам выразил желание побеседовать с Барановым наедине. Баранов пригласил важного гостя подняться в

кабинет, который пока ещё не уступил зятю Яновскому, продолжая до полной сдачи дел считать своим.

— Перед отплытием из Кронштадта, откуда вышли мы в августе прошлого года, — начал с места в карьер Головнин, — меня принял государь император и ознакомил с некоторыми бумагами, полученными от сибирского генерал-губернатора Пестеля. В них содержался свод жалоб служащих компании, большей частью коренных американских жителей, на обиды и притеснения со стороны компанейских чиновников. К сему документу приложен был рапорт морского министра маркиза де Траверсе с предложением послать для ревизии колоний знакомого с американскими колониями мореплавателя. Выбор пал на меня. При личной встрече император сказал следующее: «Ты имеешь редкий случай разобраться во всём и сообщить своему государю правду. Я часто употребляю несколько месяцев, чтобы узнать истину о том, что делается около меня, но за тринадцать тысяч вёрст возможности узнать правду для меня ограничены. Я надеюсь, что ты разберёшься в тамошних делах и известишь откровенно обо всём, что происходит в селениях нашей американской компании, о которой я слышал много худого». Таковы были его слова, и я намерен выполнить августейшее повеление со всем тщанием.

Баранов, хмуро всматриваясь исподлобья в сидевшего перед ним Головнина, отмечал, что с годами в скуластом лице известного мореходца ещё более проступили черты, выражающие властный и независимый характер. «Далеко пойдёт, — подумал про себя Баранов. — Жаль, что именно ему поручили малоприятное дело — ворошить местные дрязги».

— Коли доверили вам это, Василий Михайлович, разбирайтесь, — с оттенком горечи сказал он. — Ежели я чем смогу подсобить в поисках ваших истины, всегда готов помочь. Да токмо есть у меня подозрение, что моё-то мнение вас меньше всего интересовать будет. Я, как вы слышали, не у дел уже. Но и старые грехи отчего ж не списать на Баранова? Я терпелив, много всего испытал, выдержу и это. Обидно только, что до государя лишь плохие новости о компании доходят. А у нас кое-что и хорошее бывало, чем и похвалиться не зазорно.

— Вы не вполне правильно поняли меня, Александр Андреевич, — сказал Головнин. — Речь-то не о вас конкретно идёт, а о злоупотреблениях чиновников компании на местах, особливо на дальних отсюда островах. Что же касается лично вас, то ваши заслуги перед компанией всем известны.

«Известны, — вновь с горечью подумал Баранов, вспомнив саднившую сердце сцену, когда Гагемейстер объявил ему предписание Совета компании о смещении с должности. — Ни одного слова благодарности за долгий труд у них не нашлось!»

— Ия хотел поговорить с вами, — тем же решительным тоном продолжал Головнин, — не об этой ревизии, а о замечательных приобретениях для компании новых территорий на Сандвичевых островах, о чём довелось мне узнать чуть не в день отплытия шлюпа из Кронштадта. Когда уж всё у нас было готово, явились вдруг на борт корабля директора компании господа Крамер и Северин и сообщают, что почта принесла им очень важные известия, требующие дать мне дополнительные инструкции касательно компанейских дел. Получили, мол, весьма интересный доклад доктора Шеффера с острова Кауаи, в коем сей предприимчивый доктор пишет, что тамошний король со всеми жителями острова пожелал принять российское подданство и остров этот отныне может считаться собственностью России. Доклад доктора Шеффера был срочно направлен ими на рассмотрение императора. Одновременно они передали мне копию сообщения выходящей в Лондоне газеты «Морнинг кроникл»...

Головнин достал из своей папки сложенный лист бумаги и пересказал её содержание:

— Газета сообщает, что, по имеющимся сведениям, русские ведут переговоры об уступке им Калифорнии. Овладение этой обширной территорией предоставит Российской державе

возможности вести торговлю с Северной и Южной Америкой и с Китаем. Это не только даст России источник коммерции в важном регионе, но и обеспечит ей торговую монополию здесь. Далее англичане ссылаются на другое сообщение — из американской газеты «Нэшнл эдвокейт», в коем сказано: «Русские, которых мы считали неповоротливыми людьми, лишёнными духа предпринимательства, дают нам ежедневно противоположные доказательства. Они завладели одним из островов в Тихом океане, в группе Сандвичевых островов, и уже построили там укрепления. Мы вскоре увидим эту нацию с её просвещённым и активным правительством в любом уголке мира...» Руководствуясь этими новостями, — продолжал Головнин, — директора компании выразили пожелание, чтобы я посетил на своём шлюпе Сандвичевы острова, и в особенности остров Кауаи, дабы ознакомиться с тамошними обстоятельствами на месте и предпринять всё возможное для упрочения там авторитета России и развития факторий. Они просили меня помочь укрепить отношения между русскими и обитателями этого и других Сандвичевых островов и поставить затем в известность главное правление компании, что надо предпринять для закрепления этого нового и важного владения как для компании, так и для России. Вот такие весьма приятные известия, Александр Андреевич, — с расположением глядя на Баранова, заключил Головнин, — получил я перед отплытием из Кронштадта. И мне хотелось бы знать, насколько они соответствуют истине и что вы могли бы к этому добавить.

Баранов, смущённо потупив глаза, размышлял. Делать нечего, придётся признаться, каковы дела на настоящий момент.

— Всё так, хотя и не совсем так, — тяжело вздохнув, начал он. — Касательно Калифорнии, об успехах наших вы, Василий Михайлович, должно быть, слышали. После вашего предыдущего вояжа в Америку устроили мы крепость в Калифорнии под названием Росс, к северу от гавани Сан-Франциско, для чего послан был туда Иван Александрович Кусков с отрядом плотников и промышленных. Вокруг крепости разбиты огороды и плантации, и плоды той земли регулярно сюда, на Ситху, поставляются. Прошлой осенью был там Леонтий Андреянович Гагемейстер на «Кутузове». Он вместе с Кусковым уговорил туземных вождей уступить нам землю, на коей форт построен, дабы гишпанцы никаких претензий к нам не имели. Ими составлен был надлежащий акт, и сей акт тоены тамошние подписали. Удивляюсь лишь, как быстро газеты европейские про это событие прознали и о переговорах сообщили. А с Сандвичевыми островами конфуз у нас получился...

И Баранов подробно рассказал Головнину, как феерически началась и пшиком окончилась одиссея полицейского медика «фон» Шеффера, превысившего по некоторым свойствам своего характера — к сожалению, не учтённым бывшим правителем, — данные ему полномочия по установлению коммерческих связей с сандвичанскими королями. Коснулся Баранов и недавней безрезультатной поездки на острова лейтенанта Подушкина.

— Так что, Василий Михайлович, — с горечью закончил Баранов, — идти вам на Сандвичевы для оказания помощи доктору Шефферу нет теперь, как сами понимаете, никакой необходимости.

— Вот так пируэты! — озадаченно произнёс Головнин. — Действительно, большой конфуз вышел. А в Петербурге-то сразу засуетились. Н-да! Что ж, добро хоть в Калифорнии осечки не вышло. Да и тут, как я вижу, слухи несколько преувеличены. Речь-то идёт не об уступке всей Калифорнии, а лишь той земли, на коей форт Росс стоит?

— Так и есть, — подтвердил Баранов.

— Спасибо, Александр Андреевич, за вашу информацию. Будучи на Кадьяке, я слышал, что вы направили экспедицию в глубь Аляски с целью разведать новые земли, где будет выгодно менять меха у туземцев...

— Да, — подтвердил Баранов, — такая экспедиция под началом Петра Корсаковского была послана по моему распоряжению, и это последнее, что я успел сделать до моей замены. Теперь, когда Сандвичевы для нас, можно считать, потеряны, представляется мне необходимым направить взгляд во внутренние районы Аляски, на север, где нас могут ждать многие важные приобретения.

— В этом определённо есть смысл, — согласился с ним Головнин. — А как сами-то думаете дальше, вернуться в Россию или же здесь остаться решили?