Правитель Аляски

Кудря Аркадий Иванович

По предложению Баранова Лисянский вместе с правителем и офицерами «Невы» съездил на место разорённого колошами первого селения русских, которое Баранов называл теперь «Старой артелью». Лишь обугленные развалины, меж которых густо поднялись трава и кусты таёжной ягоды, напоминали о том, что когда-то здесь было жильё человека. Моряки положили цветы у подножия потемневшего креста, поставленного на общей могиле, помянули павших промышленников чаркой водки.

Выпив, Баранов размяк, хрипловатым голосом затянул сочинённую им песню об Америке. Лисянский с волнением смотрел на него, думая о том, как много пережил занесённый сюда прихотью судьбы уроженец архангельской земли.

Вторичное прибытие к берегам острова

большого русского корабля привлекло внимание колошей. Вероятно, они опасались, что русские опять начнут воевать с ними, и стремились теперь наперебой показать, что предпочитают жить в дружбе. Поскольку в этом их желание полностью сходилось с намерениями Баранова, правитель принимал туземных вождей с подчёркнутым уважением и одного из тоенов одарил пламенно-алым, убранным горностаями капотом из байки, другого — медным российским гербом на синей ленте, третьего — памятной оловянной медалью, удостоверяющей будто бы особые заслуги его перед Россией.

Незадолго до отплытия с Ситхи Лисянский вместе с лейтенантом Повалишиным предпринял восхождение на Эчкомб. Они достигли цели лишь на следующий день и, оглядевшись, замерли в немом восхищении. Погода благоприятствовала, и перед ними открылась захватывающая дух картина далёких горных хребтов, сверкающего на солнце залива с зелёными островками, крошечными домиками русского селения на побережье. Вершины гор по ту сторону залива, казалось, плыли на поддерживающих их облаках, и кругом, насколько мог ухватить глаз, тянулись бесконечные девственные леса.

Прошлой осенью Лисянский думал, что эти места самой природой предназначены отнюдь не для жизни людей, а для диких зверей. Но теперь он видел, что это не так. Воля и мужество человека способны преодолеть дикость и глушь и позволят русским людям закрепиться здесь для мирного труда.

На краю присыпанного снегом кратера потухшего вулкана Лисянский с Повалишиным оставили глиняный кувшин с запиской, удостоверяющей, что первыми европейцами, побывавшими на вершине Эчкомб, были два офицера Российского флота.

Во второй половине августа «Нева» взяла курс к берегам Китая. В трюмах корабля лежал богатый груз, который компания надеялась продать в Кантоне, — три тысячи калановых и сто пятьдесят тысяч котиковых шкур.

Через несколько дней после отплытия «Невы» в Ново-Архангельск на судне «Мария Магдалина» прибыл действительный статский советник, камергер царского двора Николай Петрович Резанов.

Дипломатическая миссия Резанова в Японию потерпела фиаско. Полгода в Нагасаки прошло в бесплодном ожидании аудиенции у сёгуна, и в конце концов Резанову было заявлено, что Япония не считает возможным установить дипломатические отношения с Россией. Надежды Резанова на то, что Япония изменит политику изоляции от европейских держав, оказались тщетными. Богатые подарки, которые вёз русский посланник японским вельможам от императора Александра Первого, были вежливо отклонены.

Вернувшись из Японии на Камчатку и отправив доклад императору о постигшей его неудаче, Резанов вскоре получил новое предписание — произвести инспекцию состояния российских колоний в Америке. Он и сам был заинтересован тщательно вникнуть в дела Российско-Американской компании в её заморских владениях. Когда-то быстро поднимавшийся по ступеням государственной карьеры Николай Резанов свёл по служебным делам знакомство с богатым сибирским купцом Григорием Шелиховым, посодействовав ему как обер-прокурор Сената в положительном решении просьб об отправке в Америку, где купец развивал меховые промыслы, духовной миссии из России, а также партии ссыльных поселенцев. Сибирский купец пригласил Резанова побывать у него в Иркутске. Резанов не остался равнодушным к обаянию старшей дочери Шелихова, Анны, и решился просить её руки. Григорий Иванович обсудил неожиданное и в чём-то

лестное для него предложение с супругой Натальей, не уступавшей мужу в деловой хватке. С одной стороны, им было бы удобнее, чтобы приумножить капиталы компании, подыскать Анне состоятельного мужа. А Резанов был, как успел установить Шелихов, небогат. Но в то же время породнение с камергером сулило в будущем мощную поддержку компании в правительственных и придворных кругах. Это соображение было слишком важным, чтобы пренебречь им, и Шелиховы дали благословение на брак.

Николай Петрович Резанов с лихвой оправдал их надежды. Он лично принял активное участие в разработке положений и документов об организации, на базе компаний Шелихова и Голикова, единой мощной компании, которая должна была положить конец соперничеству сибирских купцов в освоении промысловых богатств Америки. Она получила название Российско-Американской, и указом Павла I от 8 июня 1799 года ей были даны монопольные права на ведение промыслов в российских владениях Америки. Заинтересованность царской семьи и правительства в успехе дел компании гарантировалась тем, что её акционерами стали сменивший вскоре Павла молодой император Александр, императрица, великий князь Константин и ряд высших правительственных чиновников России.

Резанов добился для семьи Шелихова и других благ, не уставая после смерти Григория Ивановича напоминать влиятельным людям об огромном вкладе его в присоединение к Российской империи новых владений в Америке. Эти усилия возымели успех: указом правительствующего Сената госпожа Наталья Шелихова, в ознаменование заслуг покойного мужа перед Россией, была со всем своим потомством возведена в дворянское достоинство. Незадолго же до отплытия из Кронштадта первой русской кругосветной экспедиции Резанов был назначен корреспондентом Российско-Американской компании при царском дворе, что фактически давало ему полномочия высшего администратора компании в Петербурге.

Очевидные успехи последних лет омрачились лишь одним горестным событием: вскоре после рождения второго ребёнка, дочери Ольги, скончалась в возрасте двадцати двух лет молодая жена Николая Петровича, Анна. Поэтому безутешный камергер недолго раздумывал, когда ему было предложено отправиться с посольством в Японию на борту корабля, выходившего в кругосветное плавание.

Узнав о прибытии в Ново-Архангельск важного гостя, Баранов поспешил на корабль, чтобы представиться начальству и доложить о состоянии дел во вверенных ему владениях компании. Камергер Резанов, высокий, чернобровый, с испытующим взглядом тёмно-голубых глаз, выглядел лет на сорок с небольшим. Он внимательно выслушал доклад главного правителя и, поблагодарив за обстоятельную информацию, счёл нужным поделиться тем, что уже сам успел повидать и сделать на пути из Охотска к Ситхе:

— Мы заходили к островам Прибылова, были на острове Павла. Я пришёл к выводу, что промышляется слишком много котов. Шкуры гниют, люди не успевают обрабатывать их. К чему такая спешка? Я распорядился прекратить пока промысел, чтобы окончательно не подорвать поголовье, и заготовлять только моржовый зуб.

Баранов согласно кивнул головой. В замечании Резанова он уловил скрытый упрёк.

— Я столкнулся с фактами, — продолжал Резанов, — бесчеловечного обращения некоторых служащих компании с туземными жителями. Одного из них, некоего мещанина Куликалова, я вынужден был забрать под конвоем с острова Атха. На него показали, что сей промышленник жестоко избил местную алеутку, имеющую грудное дитя. Чтобы неповадно было другим следовать сему прискорбному примеру, я привёз его на Уналашку и там устроил над ним показательный суд в присутствии всех тоенов, русских промышленников и матросов. Этот молодец был закован в железа и ближайшим транспортом отправлен в Иркутск, где его дальнейшая судьба будет решена по нашим законам.