Право на честь

Казаков Владимир Борисович

– Какой-то объект не утвердили…

– Наверно, опять кляуза…

– Может, дома что случилось? – делились между собой предположениями. – Дочка заболела? Жена?

– Пригласите всех до одного в нижнее помещение, – приказал Гроховский дежурному и в ожидании стал прохаживаться около стола с опущенной головой.

Окинув пасмурным взглядом собравшихся, начал говорить ровно, но спокойствие давалось ему с трудом.

– Да, каждый из вас с полным основанием может сказать, что время даром не теряет, опережает планы, делает кое-что и сверх плана. И все равно шаг наш черепаший! Нами недовольно руководство. Родине как можно быстрее нужен род войск, для которого мы работаем. Как видите, нас торопят и события. Я мог постоять

за себя и за вас, когда речь шла о плане, но мне сказали, что он занижен, мы его легко выполняем, оставшееся время тратим на пустяки, разные никчемные придумки. Все поняли?.. Ставлю первоочередные задачи. За кратчайшее время мы должны сделать приспособления для выброски рядовых бойцов с начальной парашютной подготовкой. Ведь в будущем каждый десантник не сможет получить практику в объеме инструкторской программы, – чеканил как по бумажке Гроховский. – Мы должны подготовить к десантированию людей и грузов отечественные самолеты, серийные, типа ТБ-1 и Р-5, позже и более мощные. И парашюты наши, советские. Только это даст возможность выбросить многочисленный, технически насыщенный вооруженный десант… Мы должны предусмотреть компактную выброску, чтобы сразу же после приземления – и во время него! – один боец мог поддержать огнём другого… Нам нужно создать парашютную группу для изучения техники прыжка и поведения парашютиста в воздухе. Записаться в нее могут все желающие… Прошу руководителей групп доложить, в каком состоянии разрабатываемые объекты и методики.

Малыныч: – График опережаем. Подвески, крепления и замки отработали хорошо. Картонажные мешки готовы к эксплуатации, можно в серию.

Модин: – Подкрыльные люльки готовы к испытаниям. Узкое место – снабжение. Краски не хватает. Особенно голубой. Две недели люльки в первоцвете. Разве это дело? И кисти плохие – лысеют быстро, оставляя на поверхности щетину. У меня все.

Огнев: – Строительство двух малых авиабусов на лыжах заканчиваем.

– Отставить, Огнев! За них мне уже досталось. Самодеятельность! Говорят, время переводим. В сторону авиабусы, пусть валяются, гниют, – с болью произнес Гроховский.

Огнев. – Но мы уже закончили, Павел Игнатьевич, осталось смонтировать лыжи. Полдня всего уйдет!

– Ладно, потом. Как у вас? – Гроховский посмотрел на Сергушева.

Сергушев: – Шитье парашютов разных форм и назначений идет по плану, но с трудом. Простои. Материала, понимаете ли, в заделе нет. В конце дня песни поем.

– Слово снабженцам, – Гроховский посмотрел на Спаррэ. – Что скажете?

Спарре: – Выступления Модина и Сергушева несерьезны! У нас с Лукашевым по снабжению нет перебоев, что просят – достаем, только заранее предупреждать надо!

Гаевский: – Расчеты на модернизацию самолета Р-5 почти готовы. Теперь уверены, что из легкого самолета можно сделать транспортную машину человек на восемь-десять без особых переделок, только укрепив конструкцию. Доводим до кондиции «голос неба». Тут не все гладко. Помощь хороших специалистов нужна особенно по спускаемым с борта динамикам, но о подробностях лучше в рабочем порядке, Павел Игнатьевич.

– Как с дисциплиной, Иван Васильевич? – обратился Гроховский к Титову.

Титов: – Веселая тройка продолжает свои художества. Никак утихомирить не могу.

Раздумывая, Гроховский опустил голову. Недавно он принял на работу Любимова – бывшего художника; Сахарова – бывшего актера и поэта; Васильева – бывшего работника театра. Они согласились переквалифицироваться в чертежников и, помимо основных дел, создать в коллективе художественную самодеятельность. Ни то ни другое у них не получилось. Портили чертежи, устраивали спектакли-скандальчики между собой, частенько от них пахло спиртным, на работу опаздывали. Обнаружилась недостача русских народных костюмов, закупленных для драмкружка и сданных под их ответственность.

– Уволить! – приказал Гроховский. – Слушаю дальше…

Титов: – Пусть дадут слово, что исправятся. Я их премиальных лишу. |

– В третий раз? Нет, – ответ Гроховского прозвучал категорично. – Слушаю дальше. Конструкторы.

Конструкторы, не вдаваясь в мелкие детали, познакомили собравшихся с ходом дел на сегодняшний день, и почти все, обращаясь к начальнику, сетовали на нехватку исполнителей, разработчиков.

– Я беседовал с некоторыми молодыми специалистами из отделов ЦАГИ и НИИ, из других близких нам по профилю научных учреждений. Обещал творческую свободу, поддержку, и даже повышение оклада. Результат неважный. В нас далеко не все верят. Точнее – не верят многие. Так мне сказали в штабе ВВС, и в довольно резкой форме. Вот почему я сегодня, извините, товарищи, так зол. Только успехи могут привлечь к нам народ. Иван Васильевич, – обратился Гроховский к Титову, – что вы предпринимаете по подбору кадров как мой заместитель? Стараетесь?

– Даже объявления в газеты дал. Приглашаю всех, кто мало-мальски владеет нужным нам ремеслом. Обещаю золотые горы и молочные реки с кисельными берегами.

– А прилива нет и нет.

– Ждет вас один молодец из Саратова. Кажется, вполне гож для нас.

– Прошу разойтись по рабочим местам… Давайте молодца, Иван Васильевич. Неужели и в Саратове о нас слух идет? Туда, в глушь, в Саратов, раньше ссылали.

– Я ж говорил… газета.

Титов вышел и скоро вернулся с худеньким чернявым пареньком небольшого роста. Гроховский сразу же поймал смелый взгляд его больших коричневых глаз.

Титов представил:

– Борис Дмитриевич Урлапов. Планерист.

– Дмитриевич, значит, ну, ну… Где родились? Когда? – спросил Гроховский.

– В Астрахани. Здравствуйте сначала.

– Извини. Здравствуй, здравствуй… Так сколько вам лет, Дмитриевич?

– Скоро будет девятнадцать.

– Пожилой человек! – улыбнулся Гроховский. – Что умеете делать? Много ли знаний подкопили за свою долгую жизнь? Практика у вас, наверное, богатая?

– В школе имел отличные оценки по физике и математике, легко дифференцирую простейшие функции. Знаю почти наизусть книгу Фадеева «Аэродинамический расчет планера». В Саратове занимался постройкой летательных аппаратов и немного летал. Работал чертежником седьмого разряда, – торопился выложить Борис все, что, по его мнению, могло способствовать приему на работу.

– Немало, немало. Ну, а у нас, чем желаете заниматься? – По лицу Гроховского было заметно, что юноша вызвал интерес. – Могу предложить только место чертежника. С этого у нас все начинают, Дмитрий.

– Меня привлекает конструкторская работа.

– И не меньше?!

– Другую можно получить всюду. Я не из-за денег к вам пришел.

– Кто же к ним сейчас равнодушен…

– Так берете конструктором?

– Вот тебе лист бумаги и карандаш, нарисуй, каким ты видишь автомобиль эдак лет через десять, пятнадцать? Пойди в «скворечник», там сейчас один из столов свободный. Проводи, Иван Васильевич…

– Не прошло и получаса, как Борис Урлапов прервал беседу начальника с заместителем.

На рисунке каплевидная автомашина с полностью застекленным носом и скошенной радиоантенной на крыше.

– Так, так, – рассматривал старательно выписанную картинку Гроховский. – Значит, радиофицировал… А мотор где?

– Сзади.

– Какой фирмы поставишь мотор?

– Отечественной.

– Но наши слабоваты, а, Дмитрии?

Авиаконструкторы – Борис Урлапов, Глеб Котельников, инженер Константин Калинин, лётчик и военноначальник Михаил Громов (сверху-вниз, слева-направо)