Право на честь
Шрифт:
Гроховский поднялся, стряхнул с шинели снег, и мы пошли к домику. Ключ скрежетнул в подёрнутом ржавчиной замке. В чертежной сняли шинели. Я сразу присел на корточки перед холодной печью-времянкой, набросал в ее пасть чурбаков. Вскоре мы грели руки у огня.
– Доброе утро, Павел Игнатьевич, Владимир Иосифович!
То пришел Иван Титов. Гроховский сразу бросил ему вопрос:
– Как дела в мастерской, Иван Васильевич? Довольно ли вам иголок, которые я прислал? Помещение в Марьиной роще, сами знаете, неважнецкое, тесное, но шьем.
– Получается?
– Маемся. То шов кривой. То складки. Потянем на разрыв – трещит. Нитки подходящие еле достал. Иглы слабые, гнулись, но я их закалил.
– Рисунок шва взяли с «Ирвина»?
Тут уж ответил я:
– Нет, с котельниковского парашюта: он проще и держит лучше. Добьемся качества, Павел Игнатьевич, не расстраивайтесь. Первый блин всегда комом.
– Нужно испечь хороший блин… Вчера заседало партийное бюро. Первым вопросом поставили наш. Докладывал Скрипухин. – Гроховский посвящал Титова о разговоре на бюро – Ох, как он нас разносил! По его мнению, если и стоит говорить о производстве парашютов, то речь может идти только о небольшой экспериментальной мастерской, где будут шиться купола наподобие ирвинских. Шелк придется покупать у японцев. Вот такая штука, Иван Васильевич! …Обвинил меня Скрипухин в политическом авантюризме. В смысле технической политики. Мы должны, говорит, не торопясь перенимать опыт технически развитых стран, а потом само время подскажет, делать нам свои парашюты или нет. Пока советует покупать… Скажу тебе, речь Скрнпухина не все осудили.
– А вы? – спросил Титов.
– Стоял на своем, как мог. Предложил строить фабрику или завод. И чтобы шили там парашюты из нашего шелка или хлопчатки. Согласен первым прыгнуть на первом советском парашюте. Обучим молодежь, получатся, обязательно получатся из них конструкторы, закройщики, классные чертежники… В конце попросил членов бюро ребром поставить вопрос перед научно-техническим комитетом ВВС о немедленном создании парашютной фабрики. Для нее уже есть кадры – Савицкий. Просматриваются на горизонте Лобанов, Глушков, Ткачев, другие умные ребята 22 .
22
В дальнейшем М. А. Савицкий, Н. А. Лобанов, И. П. Глушков разработали и внедрили в производство большое количество различных парашютных систем.
– Чем закончилось бюро?
– Меня поддержали не единогласно. Теперь слово нужно подкрепить делом, Иван Васильевич, тут карты в твоих золотых руках. Не подведешь?
– Месяц даете?
– Подходит. Точнее, в нашем распоряжении двадцать восемь суток. Это вдвое больше двадцати восьми дней. Ты меня понял? В марте – расширенное заседание техкома, и с пустыми руками туда являться нельзя.
– Швеи нужны, ведь все пока вручную.
– Добро. Попрошу Косарева прислать комсомолок помастеровее, и чтоб спать не просились.
Взвизгнула дверь, с морозным облаком ввалились в протопленную комнату молодые, веселые люди. Быстро разделись. И пошло:
– Павел Игнатьевич, посмотрите новый эскиз карабина для лямок…
– Я закончила детальный чертеж «клетки», Владимир Иосифович…
– Прошу, Иван Васильевич, в ванную, посмотрим, как будет держаться на воде моделька катера с подводными крыльями…
Всем хотелось показать, что за вчерашний день они сделали, и сделали хорошо. Настроение у Гроховского поднялось. Обращаясь к Модину, он сказал, кивнув на патефон:
– Включай, Петр, «Очи черные» во всю мощь для зарядки, послушаем – и в бой! Потом музыка классическая, громкость – почти нулевая. Как сделать, знаешь…
Глава 2. Сюрприз
В начале марта к домику на окраине Петровского парка подъехали на лимузине «Паккард» начальник НИИ ВВС Горшков Василий Сергеевич и его помполит Фоменков. Визит начальства застал работников отдела в обычном производственном, кажущемся на первый взгляд беспорядке. Чертежи, эскизы, плазы, картонные и деревянные модели лежали не только на столах, но и под ними. Большой лист ватмана был прикноплен к полу, на нем незавершенный рисунок, а на одном из углов отпечатался след узорчатой подошвы. Стулья и табуреты сдвинуты тесно. Сидящие на них молодые люди повскакивали, но растерянности не было: начальника и помполита в институте уважали, оба были из рабочих, ценить людей и их труд умели. Горшков, бывший столяр, когда-то ловко управлялся с пилой и рубанком. Воевал. Учился в академии. Человек умный, внешне суровый, теперь с энтузиазмом работал над укреплением мощи советской авиации. Помоложе, но под стать ему был и Фоменков. Помполит благоволил к Гроховскому, удивляясь его энергии, находчивости и потоку полезных мыслей.
Принимая короткий доклад Гроховского, начальник института сердито шевелил роскошными генеральскими усами соломенного цвета. Выслушав, вздохнул:
– Да, небогато живете… Показывай, Павел Игнатьевич, чем занимаетесь?.. Тихо! Откуда это у вас музыка льется?
– Из ящика, Василий Сергеевич. Там патефон, одеялом прикрытый. Нам нужно негромко, а регулятора у него нет.
Пока гости раздевались, Фоменков шепнул на ухо Гроховскому, что «батю интересуют парашюты».
На аккуратном двухтумбовом столе Гроховского лежал большой альбом в черном кожаном переплете с украшением: бронзовый самолетик и парашют. Гроховский подвинул его к севшему на стул Горшкову, открыл. Фоменков, склонившись, поглядывал из-за широкого плеча начальника.
На первых страницах акварелью, но очень четко, контрастно разрисованы уже знакомые Фоменкову объекты – воздушные мишени, несколько вариантов силикатных бомб, картонажные мешки, подкрыльные носилки, парашюты разных конструкций с куполами от круглого до треугольного.
– Это все сделано, – пояснил Гроховский.
– Как? И парашюты тоже? – хитро спросил Фоменков.
– С круглыми куполами – да.
– Покажите! – потребовал Горшков.
– Как просмотрите альбом, обязательно.
Начальник сердито скосил глаза на улыбающегося конструктора и перевернул лист. На рисунке парили в воздухе под куполом собака, лошадь.
– Как в цирке! – усмехнулся в усы Горшков.
– Да нет, товарищ начальник, это не юмор. Петр Ионович Баранов передал мне разговор с Окой Городовиковым, тот желает, чтобы его кони тоже летали.
– А сам в седле с неба он прыгнуть не желает?
– Может и рискнуть, он человек бедовый.
– Ни к чему, – проворчал Горшков и стал быстрее листать альбом. Один рисунок задержал его внимание? Лодка под крылом самолета? Спасательная, что ли?
– Это опрокидывающаяся люлька для парашютиста.
– Поясни.
Гроховский кратко обрисовал сущность изобретения.
– Посмотрим в деле, – буркнул Горшков. Тронул пальцем изображения подцепленных к фюзеляжу самолетов танкетки и пушки:
– Вот такое мне нравится. Только пока картинки. Рисовать они горазды, а, Фоменков!
– Пока картинки, – согласился Гроховский, – но ребята уже трудятся над разработками.
– Парашют давай! – нетерпеливо потребовал Горшков, и, захлопнув недосмотренный альбом, поднял свое грузное тело из-за стола. – Курить у вас тут можно?