Право на честь
Шрифт:
– Да, Петр Ионович не возражал. Обещал даже приехать. Но что-то нет его, понимаете, нет!
– Вряд ли появится, сию минуту он в наркомате. Вызван неожиданно. По случаю это мне точно известно.
Горшков перестал теребить лацкан тужурки, теперь его пальцы подергивали пышные рыжеватые усы.
«Фоккер» уходил от аэродрома, превращался в темную точку. Но вот звук мотора стал громче, громче. Снова вскинулись вверх окуляры подзорных труб и биноклей. Горшков, приподняв тяжелый морской «Цейс», через его сильно увеличивающие линзы видел головы летчиков в кабинах.
Гроховский, одетый в темный комбинезон, с желтым горбом парашюта на спине, вылез из кабины довольно неуклюже. Упав на плоскость самолета боком, уцепился одной рукой за вертикальную стойку крыла. Ладонь другой руки положил на грудь, на карманчик вытяжного кольца. К летчику он лежал спиной, повернув в его сторону только затянутую в шлем очкастую голову…
Лётчик П. И. Гроховский после первого парашютного прыжка
Под самолетом граница летного поля. Летчик Иванов выбросил в сторону руку в черной краге. Гроховский отпустил стойку, и встречный ветер» слизнул его с покатого крыла. Как только опора под ним исчезла, он дернул за кольцо. Под напором воздуха легкий шелковый купол выпорхнул из ранца. Над Гроховским совсем близко промелькнуло голубое брюхо самолета, и задняя часть фюзеляжа – костыль – зацепила купол.
Так как «Фоккер» волок парашютиста за собой недолго, Гроховский не успел оценить трагедийность этого мига, не успел даже испугаться. Треснула шелковая ткань купола – парашютиста дернуло. Вырвало клок шелка сбоку. В следующую секунду Гроховский уже раскачивался под бело-красным выпуклым зонтом и радостно кричал. Спускаясь, он вел себя как мальчишка: крутился на стропах, перебирал ногами, будто бежал по небу, подтягивался, усаживаясь на лямках поудобнее.
А ветер нёс его. Нес в сторону города, и радоваться можно было лишь тому, что раскрылся парашют.
Расчет «на глазок» не состоялся. Иванов подал знак точно на границе аэродрома, но не учел, как быстро его гонит вперед попутный сильный ветер. Совсем чуть-чуть промедлил на крыле Гроховский, был протащен самолетом за купол несколько сот метров. Когда все ошибки и задержки сплюсовались и купол стал тугим, аэродром уже далеко ушел за спину парашютиста. Под ним шоссе. Но и серая змея дороги торопясь уползает в сторону… Окраина города… Трамвайные провода… Парк. До земли – метры. Перед Гроховским вылез желтый двухэтажный дом. Парашютист подтянулся на стропах и, задев ногами за конёк, перелетел крышу.
Он не видел, что творилось на улицах большого города. Кричащие люди, собираясь в толпы, толкая друг друга, бежали в сторону, куда летел Гроховский. Автомашины разных марок, завывая клаксонами, устроили настоящую гонку, лишь пешеходы, путаясь под колесами, мешали им развить максимальную скорость. Все хотели поближе увидеть человека, падающего с неба на разноцветном мешке. Над Москвой впервые летел парашютист!
Спешила к месту его приземления и белая санитарная машина, в ней, рядом с Малыничем, сжавшись в безмолвный комочек от переживаний за мужа, тряслась Лидия Гроховская. Она приехала на аэродром потихоньку, вопреки приказу мужа сидеть дома, и пряталась как раз в «санитарке».
Гроховский грузно упал на окраине, в огород, на капустные грядки, рядом с цыганским табором. Надутый ветром купол парашюта, как парус, протащил его несколько метров по земле и потух. Из-под серых парусиновых навесов, палаток, кибиток на колесах высыпали цыгане, и стар и млад. Они окружили парашютиста тугим разноцветным кольцом. Никто не голосил.
Прошла минута оцепенения, и молодая цыганка, опустив долу черные очи, поклонилась парашютисту:
– Счастливый будешь!
Цыгане все разом загомонили, поздравляли Гроховского, чествовали, много рук потянулось помочь ему снять с плеч лямки. Кто-то из женщин пел здравицу. Чечетку бацал перед летчиком черномазый красивый пацанчнк в рваной лазоревой рубашонке. А старая цыганка, скрываясь за спинами сородичей, кухонным ножом кромсала шелк парашютного купола, приговаривая под нос:
– Хорошее платье выйдет… ай, радость мягкая… хорошее платье сошью.
– Пусть будет два, три, четыре! – шептала рядом с ней чернокосая молодайка вытащив и из потайного кармана цветастой юбки острый ножичек.
– Ты спасся из железной птицы в нашем огороде, – важно говорил курчавый статный цыган с проседью в широкой антрацитовой бороде – Это большое счастье тебе и почёт нам. Долго-долго помнить будем…
– Ты наш гость! – слышалось отовсюду. – На попей…
Гроховский улыбался, кивал, жал протянутые жилистые мужские и мягкие женские руки. С удовольствием опорожнил медный черпак с холодным ядреным квасом, стряхивая капельки с груди, от души благодарил:
– Спасибо, чавеллы!..
Затрещал ветхий заборчик огорода – это прорвалась к парашютисту плотная толпа людей с улицы. Подвывая мотором, осторожно через обломки палисадника перебирался санитарный автомобиль, перед его парившим радиатором бежали Лида и Малынич. Гроховский попытался шагнуть им навстречу, но его подняли на руки и понесли…
На том месте, где приземлился Гроховский, цыган уже не было. Они словно испарились по чьей-то грозной, команде. Одиноко стоял и грустно дул в деревянный свисток милиционер. Он выводил минорные трели, держа в руках оставшиеся от парашюта лямки без металлических карабинов и обрезки строп. От купола не осталось и кусочка. Зато вдалеке цыганки уже щеголяли в шелковых белых и красных платках. Милиционер пожаловался подошедшему Малыничу:
– Сладу нет с непутевыми!
– Смотреть надо было зорче.
– Та я ж не знал… поздно подоспел.
Вздохнув, Малынич поспешил к «санитарке», которая уже разворачивалась на огороде.
Карета «скорой помощи», позванивая колоколом на манер пожарной автомашины, катилась на аэродром, где летчика ждало начальство. Лида, обняв мужа, спрашивала, как он себя чувствует.
– Прескверно, Лидонька, как многое мы не учли! На ветер не обратили должного внимания. Как летуч парашют!
– У тебя где-нибудь болит?
– А прыгнул я как неуклюже! И надо же, почти на крыле дернул кольцо! Мог голеньким остаться, без купола! Ведь мог и летчика погубить! Нет, нужны точные расчеты и отработка прыжка на земле. С кондачка не получится!
– Ты, кажется, прихрамываешь?
– Приземляться враскорячку тоже нельзя. Тренажеры строить будем, Лидонька!
На аэродроме Гроховского первым встретился специалист института по парашютам Скрипухин. Сухо поздравив летчика с благополучным приземлением, манерно пожал ему руку и заметил: