Право на одиночество
Шрифт:
В голосе Громова я услышала угрозу. Поэтому, открыв рот, собиралась заверить его, что непременно вызову врача. И вдруг в дверь позвонили.
– Секундочку, – бросила я в трубку и пошла смотреть в глазок. Увидев, кто стоит на лестничной площадке, я хмыкнула и открыла замок.
Короткие светлые волосы мелькнули перед глазами молнией, а в следующий миг изящные тонкие пальцы сомкнулись на моей шее.
– Наташа?! Ты решила меня до инфаркта довести?! Почти сутки не отвечала на телефон, я уже успела тебя похоронить! Убью!! – серые глаза сверкали от гнева.
Усмехнувшись,
– Максим Петрович, можете не волноваться, теперь я буду в надёжных руках.
И, нажав кнопку отбоя, я улыбнулась.
– Я тоже очень рада тебя видеть, Анюта.
21
У Ани всегда было это свойство – появляться в моей жизни как раз в тот момент, когда она была нужна мне. Подруга называла это «чуйкой», а я… я просто верила в нашу невидимую связь с ней. Эта связь образовалась задолго до того, как она произнесла те слова на похоронах моих родителей.
Увидев, в каком я состоянии, Аня развела кипучую деятельность. Сбегала в аптеку, накупила лекарств, поменяла насквозь промокшее постельное бельё и, уложив меня в постель, приготовила ужин. Поев и выпив горячего молока с мёдом, я с наслаждением уснула.
– Я завтра не пойду на работу, – услышала я перед тем, как провалиться в сон. – Останусь с тобой. А то ты, чего доброго, копыта откинешь, возись потом с твоими похоронами.
В этом вся Аня – сначала позаботится, а потом обругает. Но я уже привыкла.
Утром следующего дня я проснулась с прекрасным самочувствием. Нет, конечно, насморк меня не отпускал, да и горло болело, но слабость почти ушла. Про температуру и говорить нечего. Даже не понимаю, как так получилось… Никогда раньше мне не удавалось так быстро выздороветь.
Но когда я поделилась своими размышлениями с Аней, подруга погрозила мне кулаком.
– Иди ты, Зотова! В смысле, лежи. А то осложнение какое-нибудь заработаешь. Мой дед так сына похоронил – тот тоже через два дня вроде как себя лучше почувствовал, да и решил пойти прогуляться в мороз. Прогулялся, а потом ночью помер.
Ужаснувшись, я решила не перечить подруге и послушно продолжила болеть. Насчёт врача я с Громовым договорилась, уверив его, что Аня с моим лечением справится лучше любого доктора. И клятвенно обещала ему выйти на следующей неделе.
– У твоего начальника приятный голос, – заявила мне подруга, как только я положила трубку. Я смущённо улыбнулась. Но Аня не стала развивать эту тему, а направилась на кухню – готовить мне очередную порцию молока с мёдом.
Вечером, после сытного ужина, мы хотели включить фоном какой-нибудь хорошо знакомый фильм, но до этого дело не дошло, потому что подруга завела разговор, который интересовал меня больше всех фильмов, вместе взятых.
– Слушай, Наташ, а что у тебя с Антоном-то? – спросила Аня, развалившись на другом конце моей постели. – Помню, ты в него раньше влюблена была.
– Была, – я кивнула.
– Ну и?
Я вздохнула. Вот как объяснить?.. Впрочем, кому мне объяснять, если не Ане. Уж она хоть понять попробует, это я знала точно. Не факт, что поймёт,
– Когда Антон приезжал последний раз, в марте, он очень активно приставал ко мне, – вздохнув, я решилась рассказать. – Он меня чуть по дивану не размазал, Ань. А я… ты, наверное, не поверишь, но я ничего не почувствовала. Совсем ничего! Пять лет его любила, а теперь, когда он был готов на большее, я…
Мой голос сорвался. Аня задумчиво уставилась на меня.
– Как ни странно, это меня не удивляет, подруга, – протянула она. – У тебя вечно всё через… одно место.
Я улыбнулась.
– Но это ещё не всё, Ань.
– Да ладно? Мне уже страшно.
– А мне-то как страшно! Короче говоря, некоторое время назад за мной ухаживал один товарищ, очень симпатичный, кстати. И он тоже приставал ко мне, целовал, один раз я ему даже позволила кофту снять, чтобы понять, что я всё-таки чувствую.
– Ну и как? – фыркнула Аня. – Поняла?
– Да. Ничего я не чувствовала! И что это значит, как думаешь? Может, я… не женщина? В смысле, женщина, но… короче говоря, ты поняла. Ладно, Молотов, хотя он очень красивый, но Антон… Тебе не кажется это ненормальным?
Аня смотрела на меня и улыбалась. А потом вздохнула и покачала головой.
– Знаешь, меня так и подмывало что-нибудь ехидное сказать. Но… пожалуй, сейчас не время и не место. Нет, мне не кажется это ненормальным. Понимаешь, все люди разные. Кому-то, чтобы загореться от желания, достаточно нескольких откровенных прикосновений малознакомого человека. Такой, любя одного, способен изменять ему с кем-то другим. Многие люди разделяют любовь и секс. И правильно делают, в сущности. Но ты, Наташ… Я уже давно поняла, что ты не сможешь разделить постель с тем, кого не любишь. Именно потому, что ты просто не способна почувствовать физическое влечение к нелюбимому человеку. Такое сейчас редко встречается, подруга. Да и что говорить, я тебе даже завидую. Поэтому и не вижу ничего особенного в том, что ты мне рассказала. Антона ты уже разлюбила, а этого Молотова полюбить не успела. Вот и всё.
Я вздохнула. Да, пожалуй, всё так, как говорит Аня. Но… кое-что не сходится.
– А если… если есть человек, от одного рукопожатия которого я словно таю? Причём это началось почти сразу после нашего знакомства. И я не могу сказать, что люблю его, Ань. Мне он, безусловно, нравится, но… не более. Однако когда он прикасается ко мне, я… теряю способность мыслить.
– Кто он? – Аня подалась вперёд и заглянула мне в глаза.
– Какая разница?
Несколько секунд подруга молчала. А затем тихо сказала:
– Тогда у тебя есть два выхода. Либо добиваться большего, чтобы понять природу этого чувства, либо попытаться забыть.
– Я не могу добиваться, Анют. Он женат. И у него двое детей, две девочки…
Вспомнив серо-жёлтые глаза Лисёнка, так похожие на глаза Громова, я почувствовала себя виноватой. Если бы ты только знала, девочка, какие чувства я испытываю к твоему отцу. Наверное, тогда ты бы возненавидела меня.
– Наташ? Хочешь совет?
Я кивнула, отгоняя от себя образ дочери Громова.