Право на ошибку
Шрифт:
Кажется, сейчас взорвусь. Воздуха не хватало, слова улетучились, и осталось только желание биться головой об стену с разбега. Впившись ногтями в ладони, я волком смотрела на окружающих меня мужчин, не зная, злюсь ли на них или на себя. Первое присутствовало, но второе подавляло.
Чувство вины, от которого я пыталась отгородиться всеми мыслимыми и немыслимыми способами, все же догнало и перехитрило меня. Оно просто ждало слабины, чтобы вгрызться глубже. Все неудачи, ошибки, откровенные глупости обрушились единым скопом, и я забормотала о них, прося прощения, ища оправдания и жалко всхлипывая.
– Тори… – Драгон прижал меня к себе, пряча мое лицо у себя на груди, обволакивая спокойствием, и это было очень вовремя. Окончательно измотанная вспышкой ярости, я провалилась куда-то в серость, обвиснув у него на руках.
Щеку что-то мягко щекотало. Моргнув, сфокусировалась, и расплывчатое разноцветное полотно сформировалось в летний зеленый луг, полный ярких цветов. Сев, я сняла со щеки налипшие травинки и осмотрелась еще раз, более внимательно. У луга не было ни конца ни края, сплошной цветочный ковер под синим небом без единого облачка, в котором парили птицы. Я различила и ястреба, и чайку, и ворона. Знаково, мягко говоря.
Все здесь чувствовалось окутанным гармонией и светом, каким-то нереальным ощущением покоя и тепла. Последний раз что-то подобное я ощущала в храме Таврики…
– Добрый час, маленькая ведьма, – ласково произнесли за спиной, и я резко обернулась, готовая поклясться чем угодно, что еще пару секунд назад никого там не было.
Передо мной стояла… женщина. Вот и все, что можно было сказать точно. Черты, внешность, фигура, одеяния ее менялись слишком быстро и в то же время плавно, перетекая одно в другое, ни на чем конкретно не останавливаясь.
Ее ровная, пропитанная светом сила коснулась меня, и тысяча ощущений настигло разом. Чувства всех стихий, лунный и солнечный свет, дождь и снегопад, полет и бег, смех и слезы… Как будто на короткое мгновение через меня прошло все существующее в мире. Осознав, перед кем так непростительно долго рассиживаюсь, я перекатилась и встала перед ней на колено, склонив голову.
– Добрый час, Светлая Мать, – прошептала я в ответ Таврике, верховной богине ведьм.
– Поднимись, дитя, – все тем же нежным глубоким голосом повелела богиня, и я вскочила на ноги, осмелившись взглянуть на нее снова.
Бесконечная смена обличий прошла. Теперь Таврика выглядела зрелой женщиной в белоснежном, расшитом солнечными лучами балахоне с широкими, прячущими ее руки рукавами и откинутым капюшоном. Пшеничного цвета волосы отливали золотом и волнами ниспадали до колен. Скользнув глазами вдоль них наверх, я застыла, встретив взгляд лазурных глаз. Мудрость и знания, покоящиеся в их глубине, были столь очевидны, что казалось невозможным не почувствовать собственную ничтожность и никчемность. Что я в сравнении с ее величеем и силой? Короткая вспышка сознания. Крохотная песчинка в огромной пустыне.
– Это не так, – качнула головой Таврика. – Ты пытаешься сравнить несоизмеримое. Упрямства тебе, конечно, не занимать, но стоит признать, что подобная затея изначально бессмысленна и обречена на провал.
– Ну по правде говоря, вся моя жизнь обречена на провал, – пробормотала я.
– Что заставляет тебя так думать? – Таврика склонила голову набок, глядя на меня с интересом.
– Я умру через два дня, – нахмурилась я, не понимая, как она может этого не знать, ведь все мои видения дарованы ею же.
– Все когда-то умирают, – отметила богиня. Очень обнадеживающе и позитивно.
– Но я… я ничего не успела… Не смогу помочь… Какой тогда во всем этом смысл? – обескураженно посмотрела я на нее.
– Смысл есть во всем, дитя. Какой смысл в жизни смертельно больного новорожденного, если ему отмерено всего пять дней? – Я уставилась на Таврику, не зная ни ответа, ни к чему клонит богиня. – То, что все эти пять дней, а до них много месяцев сердце его матери было окутано любовью, и эта любовь останется и после.
– Вместе со страданиями, – мрачно вставила я, не особо впечатленная подобной философией.
– Одного без другого не бывает, маленькая ведьма, – печально вздохнула богиня, и несколько цветов склонились бутонами к земле.
– Значит… Вы думаете, что мне нужно сразиться, пусть даже этот бой станет моим последним?
– Не важно, что думаю я, дитя. Это лишь твой выбор, и никто не вправе влиять на него. В моих силах лишь избавить тебя от некоторых тревог.
– Получается… Вы тоже не фигурка на доске, да? – уныло спросила я. – Люция, мой дух-хранитель, сказала, что может лишь направлять, а не решать… – поспешно пояснила я, подумав, что такое сравнение может быть слишком оскорбительным для Матери Всего Сущего.
Таврика кивнула:
– Мы направляем и поддерживаем, но историю слагают ваши решения. Иначе чем бы вы отличались от марионеток в умелых руках кукольников?
Трудно было что-то возразить на это. По крайней мере, мне точно не хотелось, чтобы все решения вкладывались мне в голову без мыслительного процесса с моей стороны, пусть иногда искушение сдаться и велико.
– Вы сказали, что можете избавить меня от тревог… – Неожиданно я поняла, что мы уже давно не стоим на месте, а идем куда-то вперед. Как и когда началось движение, я не заметила, слишком поглощенная своей собеседницей.
Верховная вскинула руку, и с ладони ее слетели зерна и крошки, падая на землю. Луг ожил, зашуршав травой и заколыхав цветами, мелкие грызуны и звонко чирикающие птички открыли охоту на угощение богини. Зрелище сосредоточенно набивающего щеки хомяка вызвало улыбку, и я тихо засмеялась, чувствуя легкость и какую-то непередаваемую воздушность. Словно кто-то взял веник и хорошенько обмел меня от тревог и волнений. Поразительное ощущение.
– Ты винишь себя в смерти Рика, но разве твоя рука оборвала его дыхание? – спросила Таврика, возвращая меня в русло беседы, а заодно к насущным проблемам.