Право на поединок
Шрифт:
…И удар действительно состоялся, но совсем не такой, какой он готовился принять. Остатками сознания он уловил миг, когда всё утратило вес, а потом вода словно выскочила из-под него, довольно крепко приложив хребтом о неровную каменную поверхность. Волкодав заново обрёл слух и услышал, как волна с грохочущим драконьим шипением скатывалась в трещины и расселины камня. Он рванулся, понимая, что следующий вал запросто унесёт его в бездну, и тут до него дошло, что левой рукой он по-прежнему мёртвой хваткой держал Йарру за шиворот, а правой – Эвриха за вихры. Йарра корчился, плача, порываясь кричать и вовсю извергая проглоченную воду. Аррант лежал на боку, подогнув колени к груди и обнимая драгоценные сумки. Прихоть моря закинула их на широкий каменный уступ рядом со стременем Всадника. Волкодав поднял глаза и увидел, как растёт и вздымается новый вихрящийся гребень. Он показался ему едва не больше
Волкодаву едва хватило времени, чтобы доползти до откоса. Облюбованная расселина начиналась на уровне его груди и тянулась вверх, словно дымоход. Сначала венн закинул туда лёгкого Йарру, потом поднял Эвриха. Аррант только начинал слабо шевелиться: похоже, его ударило головой. Йарру трясло, он по-прежнему плакал и бормотал что-то об отце, но разума не утратил – изо всех сил схватился за Эвриха и стал тянуть его в трещину. Наверное, понимал, что мгновенной гибели каким-то образом удалось избежать, но до окончательного спасения ещё далеко. Венн снова оглянулся и увидел стену воды, летевшую на утёс. Её венчала широкая полоса светящейся пены. Или это зарница отражалась во вздыбленном зеркале волны?… Взбираться в расселину у Волкодава не было ни сил, ни времени, да и места ему там не нашлось бы. Он еле успел схватиться за каменный край, когда море наотмашь хлестнуло скалу, опрокинувшись неистовым водопадом. Волкодаву показалось, будто целый океан встал во весь рост, смахнивая ничтожную вцепившуюся пылинку. Его захлестнуло с головой, ударило грудью и боком, вмиг оторвало ноги от камня и вскинуло вверх: сейчас затрещат сухожилия, не выдержат, соскользнут пальцы и…
Руки Эвриха цепко оплели его запястья и помогли продержаться лишнее мгновение, и вновь схлынула вода, и Волкодав опять понял, что Хозяйка Судеб свои ножницы ещё не нашла.
– Держись, варвар!… – стучался в уши настойчивый голос. – Держись!…
Голос принадлежал Эвриху. Волкодав озлился и хотел сказать ему: не смей называть меня варваром! – но сил не хватило даже открыть рот. Он осел на колени, глаза начали закрываться. Наверное, ему просто не хотелось смотреть, как торжествующе вздымается и растёт за краем уступа третий, окончательный гребень. Эврих свесился из расселины, больно схватил венна за волосы, потом за шиворот и потянул вверх. При этом утончённый любитель книг матерился, точно последний надсмотрщик. Волкодав зашарил руками по камням и начал медленно подниматься. Жилистый, костлявый, он всё же был крупнее и тяжелее арранта, однако вдвоём с Йаррой Эврих как-то управился. Море тут же всунуло в расселину холодный язык, но больше для порядка. Ни одного из троих слизнуть уже не удастся.
Из глубины расселины поддувало порывистым сквозняком. Йарра выпустил Волкодава и первым полез вперёд.
– Корабль, корабль!… – почти сразу донёсся его крик. – Их сейчас разобьёт!…
Двое мужчин поползли следом за мальчиком, обдираясь в узкой щели. Трещина оказалась открытой с обоих концов, но второе отверстие было прикрыто от волн коленом каменного коня, и его не захлёстывало. Высунув голову, Волкодав чуть не отшатнулся. Исполинский курящийся вал величаво, медлительно нёс прямо на него обречённый Астамеров корабль. На миг венну помстилось, будто «косатка» вот сейчас врежется как раз в то место, где они укрывались. Он совсем близко увидел знакомые лица сегванов, даже узнал Левзика и Астамера, и странное это было чувство: в этот миг они были живы точно так же, как он сам, а чувствовали себя, может, даже получше – их ведь не колотило о камни, – но зверь, сидевший внутри Волкодава, ЗНАЛ: все они были уже мертвы. Так смертельно раненный в битве бежит ещё десять шагов, ловя собственные мозги и не понимая, что умер. Корова пыталась выбраться из трюма и наверняка ревела вовсю, сегваны кричали и выли, но Волкодав видел только раскрытые рты: грохот моря всё заглушал. Волна играючи швырнула «косатку» вперёд и, ликуя, шарахнула её в ноги каменному коню. Одновременно ударила яркая вспышка, заставившая на долю мгновения замереть и всклокоченный гребень, и вздыбленные обломки досок, и подброшенные страшным ударом тела, нелепо раскоряченные в полёте. Перед глазами поплыли разноцветные пятна, а когда Волкодав проморгался, в вихрящейся, ревущей воде не было
Прощай, Солнечный Пламень, вздохнул про себя венн.
Он смотрел на каменные копыта, плывшие вперёд сквозь гром и брызги прибоя, и не мог с уверенностью решить: выглядели они так же, как перед гибелью корабля, или их положение всё-таки изменилось? Только ли волны несли «косатку» на камни или сама скала двигалась ей навстречу?… Зарницы, сиявшие вдоль горизонта, по-прежнему не высвечивали никаких признаков суши: глазу не за что было зацепиться, а звёздное небо прятали низкие облака. Волкодав снова посмотрел на прибой, и впечатление движения только усилилось. Ни дать ни взять, Всадник и его конь только что растоптали три с лишним десятка людей, проскакали над ними и устремились дальше, ища в океане ведомое только им…
– Ну и дальше что, хотел бы я знать?… – затягивая узел повязки, охватившей голову, проворчал Эврих.
Вскоре после крушения «косатки» прекратились и бесшумные молнии, и таинственный рокот из-под воды. Зато поднялся свирепый ветер, а потом полил дождь. Колдовской шторм, спутник Всадника, точно удовольствовался добычей и утратил сверхъестественные свойства, превратившись в самую обычную бурю. Ветер, волны и дождь скоро выгнали троих уцелевших из сквозной расселины, заставив искать укрытия понадёжней. Помогая друг другу, они взобрались выше и обосновались с подветренной стороны, в неглубокой пещерке у левого колена Всадника. Сюда не достигал дождь: сухая каменная ниша казалась даже уютной.
– Я надеюсь, – продолжал молодой аррант, – эта скала по крайней мере не нырнёт под воду и не рассеется в воздухе, оставив нас барахтаться среди волн!…
И Эврих стукнул кулаком по чёрному камню, словно испытывая, реален ли он. Волкодав еле удержался, чтобы не схватить его за руку. Сам он нипочём не стал бы откалывать или перекладывать камни, составлявшие Всадника. И другим не собирался этого позволять.
– Там, на карте, – сказал он, – была гряда островов. До них далеко?
Эврих безнадёжно отмахнулся.
– Далеко. И по ним не выберешься на берег. Большей частью это обыкновенные рифы, затопляемые в прилив…
Йарра сидел между двоими мужчинами. Эврих уже распорол задубевшие от соли узлы промасленной сумки и силой заставил мальчика облачиться в сухую рубашку. Теперь они с Волкодавом грели его своими телами.
– Без толку сейчас впотьмах обсуждать, – проворчал венн. – Утром оглядимся, что тут к чему…
Оба, впрочем, догадывались, что навряд ли с рассветом им суждено было заметить что-либо вселяющее надежду. Лишь неприветливый океан, простирающийся во все стороны до горизонта. Что же касается самого Всадника, на нём, скорее всего, не рос даже лишайник. Волкодав, давно приученный жизнью рассчитывать на самое худшее, понимал: видят Боги, всё-таки придётся им думать не о спасении, а о том, как бы проявить перед смертью побольше достоинства. Некому будет оценить их последнее мужество, никто не прочтёт даже записей, которые наверняка сделает Эврих. Но всё равно не хотелось бы умереть так, как это вышло у несчастных сегванов.
Эврих, похоже, думал о том же.
– Во имя подола Прекраснейшей, подхваченного ветерком! – сказал он. – У нас не велят дурно отзываться о мёртвых, но, право, как больно разочаровываться в людях! Все жаждут жизни, но не любой же ценой её покупать!…
– Мужественные, красивые лица, – фыркнул Волкодав. – За борт ради кого-то там кинутся…
Эврих расхохотался и тотчас жалобно сморщился, запоздало прижав ладонью повязку на голове. Каким-то образом его смех внятно прозвучал сквозь шум ветра и волн и даже породил среди скал эхо, не сразу утихшее после того, как он испуганно замолчал. Мыш, прятавшийся за пазухой у Волкодава, встрепенулся и высунул ушастую голову, но потом успокоился. Молодой аррант выждал некоторое время и подал голос уже шёпотом:
– Увы, ты верно судишь о людях, друг венн. Ты видел больше зла и всегда умеешь его распознать.
Хотел бы я почаще ошибаться в лучшую сторону, подумал Волкодав. Я дошёл до того, что совсем людям не верю. Вслух он сказал:
– Здесь по крайней мере не качает, как на корабле. Рассветёт, хоть дочитаю спокойно, что у Зелхата в книге написано.
– И грести, точно каторжного, не заставляют, – согласился Эврих. Потянулся, хрустнув онемевшими суставами, и добавил: – Я надеюсь, ты дашь мне выполнить мой долг учёного и не предложишь употребить в пищу листы рукописи, на которых я изложу наше удивительное приключение?…