Право на жизнь
Шрифт:
Почему?– подумала она. – Зачем они меня похитили? Что им от меня нужно?
Было холодно.
Может она была и не под землей, но, должно быть, находилась в какой-то подвале, потому что сейчас было лето, но здесь было холодно.
Где я?
Она плакала. Слезы замерзали на ее лице, как только выходили из ее глаз. Мурашки поползли по всему телу.
Женщина пинала свой деревянный гроб. Пинала до боли в ногах и, возможно, до крови, немного отдыхала, а потом снова пинала и колотила. Ее дыхание вырывалось сквозь всхлипывания.
Успокойся, -
– Это ни к чему хорошему не приведет. Думай. Контролируй себя, черт возьми. Сосредоточься.
Ищи слабые места.
Между ее грудью и крышкой было около двух футов[2].
Может быть, мне удастся отжать крышку?
Она подняла руки, сделала глубокий вдох и надавила со всей силы. Шею свело, плечи свело, а руки задрожали.
Крышка не сдвинулась с места.
Она сделала вдох и отдохнула. Затем попыталась снова.
Она насколько можно подтянула колени под себя, пока они не уперлись в крышку, сделала глубокий вдох и надавила со всей мочи, пока наконец все силы не вытекли из нее. Она легла на спину, обессиленная.
Подножие и изголовье, - подумала она.
– Может быть, там.
– Она сползла вниз, пока подошвы ее ног не коснулись досок, а затем откинула руки назад, упираясь ладонями в изголовье. Несмотря на холод, она вся вспотела, кожа словно покрылась липкой пленкой. Она надавила и почувствовала, как изголовье подалось на четверть дюйма[3], но тут же вернулось в исходное положение. Несмотря на неудачу, женщина воспрянула духом и стала исследовать свой "гроб" со всех сторон.
Ее пальцы коснулись металлических петель. Изголовье явно откидывалось влево. Это означало, что снаружи, вероятно, есть какой-то замок. Это также означало, что вход был со стороны изголовья.
Как они затащили меня сюда?
Она опустила руки, ощупала основание ящика около бедер и обнаружила полудюймовый зазор между основанием и боковыми стенками по обе стороны. По наитию она оттолкнулась подошвами ног и почувствовала, как основание с трудом скользит к изголовью, а затем останавливается.
Оно было на роликах. На роликах!
Они вкатили ее внутрь.
После закрыли изголовье, заперев ее внутри.
Кто-то приложил немало усилий, планируя это, создавая это. Построить эту тюрьму для меня.
Знание этого ничего не меняло, только еще больше пугало ее.
Кто эти люди?
Внезапно она отчаянно захотела узнать.
В этом была замешана женщина. Женщина с иглой. Она была за рулем.
Зачем женщине делать это с другой женщиной? Как кто-то мог это сделать?
Она заставила себя вытряхнуть эти мысли из головы и вернулась к первоначальному плану. Замок может поддаться, если приложить усилия.
Но не поддался.
Она тужилась до тех пор, пока каждый мускул в ее теле не заныл от напряжения, и тогда страх вошел глубоко и окончательно, так что она лежала неподвижно, дрожа с широко раскрытыми глазами в темноте. Потому что у нее не было выбора, кроме как принять тот факт, что выхода нет, пока они не решат сами ее выпустить. О цели
А может, и не одна.
Она слышала легкий скрежет, царапанье, похожее на то, словно кто-то точит когти о крышку ящика и звук все более нарастал, пока она лежала внутри беспомощная, застывшая, прислушиваясь и страшась своего будущего.
Что-то хотело попасть внутрь.
Крыса?
Она сделала глубокий вдох и крикнула.
– ЭЙ!
– Почему именно это слово, она не знала. Слово просто вырвалось из нее, сердитое и испуганное, неестественно громкое в этом замкнутом пространстве.
– Эй!
– Она прислушалась. Подождала.
Звуки прекратились.
А дрожь - нет.
Что им от меня нужно?– подумала она.
– Неужели я умру здесь?
Почему именно я?
Ни на один из этих вопросов она не могла найти ответа, который не пугал бы ее, и ничего не оставалось делать, кроме как задавать себе их снова и снова, ожидая избавления в любой форме, когда бы оно ни пришло.
Царапающие звуки не возвращались. Холод не ослабевал.
Грег,– взмолилась она мысленно.
– Кто-нибудь. Найдите меня.
Я здесь.
Глава 3
1:05 ночи.
Сейчас день или ночь?
Ей было так холодно. И становилось холоднее с каждой минутой. Ее мучила жажда. Горло болело после криков, руки и костяшки пальцев ныли от ударов и кровоточили.
Сколько сейчас времени? Как долго я здесь нахожусь?
Внутри ящика царила вечная темноте и невозможно было ориентироваться во времени, ничего не оставалось делать, кроме как ждать и бояться, мысли вращались по кругу в голове, как рельсы на модельной железной дороге, как символ двойного кольца вечности, как змея, глотающая свой хвост.
"Почему я?" плавно перетекало в вопрос "что им от меня нужно?", который переходил в вопрос, "ищет ли меня кто-нибудь?", или "когда я получу воду?", или "увижу свет?", или тысячу других вопросов, которые сводились к одному – "как я выберусь отсюда? живой? в здравом уме?".
Она была ошеломлена тем, что оказалась здесь. Это чувство перекраивало всю реальность. Как будто внезапно она перестала быть тем, кем и чем себя считала. Сара Фостер, которую она знала, оказалась в тупике, вырванная из привычного ей мира. Сара Фостер, которая преподавала английский язык и драму детям в школе Уинтроп на 74-й улице; которая была дочерью Чарльза и Эвелин Шап из Харрисона, Нью-Йорк; бывшая любовницей Грега Гловера и будучи беременной его ребенком; которая когда-то была матерью замечательного красивого мальчика, утонувшего в озере; которая была бывшей женой Сэмюэля Белла Фостера и лучшей подругой Энни Грэм с детства - все эти люди, которые были частью ее жизни, любящие и не очень, ничего здесь не значили. Теперь они были почти не важны. Важен был не ей известный мир, а неизвестный мир за пределами ящика.