Право на жизнь
Шрифт:
Амвросий перекрестился и смахнул с глаз слезинку. Илья с Петром стояли рядом, не мешая человеку скорбеть.
– Но смерть их не была напрасной, – продолжал в печали Амвросий. – Я когда-нибудь положу конец человеческим жертвоприношениям.
– Да-а, – вздохнул Петр, глядя на небо, и вдруг сказал не в тему: – Будет солнышко.
Амвросий словно очнулся от сна, поднял на стоявших перед ним людей полные печали глаза.
– У нас тут руки… – начал Илья, поворачиваясь боком к Амвросию.
– Никита, подойди-ка сюда! – позвал Амвросий проходившего мимо попрыгунчика
Парень достал из кармана отмычку, быстро расстегнул наручники.
– Вам они нужны? – спросил Никита, держа две пары наручников в руках.
Илья отрицательно покрутил головой, разминая кисти рук. Петр никак не отреагировал на его вопрос.
Никита, позвякивая двумя парами наручников, удалился.
– Спасибо вам… – снова начал Илья.
– Благодарите Господа. Своим чудесным спасением вы обязаны только Ему, – бросил Амвросий, опершись на шест и тяжело поднимаясь со скамейки. – Мы же Его слуги. Пойдемте со мной, я укажу вам дорогу с кладбища. А то можете снова в лапы к ним угодить.
Ветер улегся, небо просветлело, на сердце стало веселее. Они шли с опирающимся на шест Амвросием по песчаной дорожке кладбища. Амвросий выглядел живописно в своей длинной черной рясе с большим золотым распятием на груди; длинные его волосы рассыпались по плечам. И словно не шест с выдвижным лезвием это у него в руке, а посох, а он древний пророк, устало бредущий по свету…
– Есть тропки на кладбище, – говорил Амвросий по пути, – по которым ходить опасно. Того и гляди, слуги дьявола похитят.
Некоторое время шли молча.
– Скажи, Амвросий, а почему вы не пользуетесь огнестрельным оружием? Ведь проще бы было из автомата шарахнуть по ним – и дело с концом. Сейчас ведь все можно достать.
– Да, возможно, проще. Но ночью в темноте стрелять довольно сложно. Мы используем приборы ночного видения в основном для слежения. А если на кладбище поднимется стрельба, это привлечет милицию. Чудь из тех же соображений не применяет огнестрельное оружие. Хотя последнее время они уже заинтересовались этим кладбищем.
Они дошли до пересечения двух аллей.
– Вон, видите, аллея поворачивает – там главные ворота, сразу к троллейбусной остановке попадете, – сказал Амвросий. – А мне в другую сторону. Прощайте, братья, и благодарите Господа.
Он пожал всем руки.
– А все-таки спасибо, – сказал Илья.
Петр закивал, присоединяясь к благодарности.
– И на прощание я советую подумать, – устало сказал Амвросий, указывая перстом в грудь Ильи, – почему Атхилоп избрал именно вас?
Он повернулся и, прихрамывая, зашагал по кладбищенской дорожке.
Было уже совсем светло.
– Почему меня? – негромко повторил Илья, глядя вслед удаляющемуся Амвросию. – Действительно, почему?..
Они стояли, глядя вслед инквизитору, пока он не свернул на другую аллею. Тогда только они повернулись и пошли в указанном направлении.
– А я знаю, почему меня избрал, – шагов через десять с грустью промолвил Петр. – Знаю.
– Почему?
– Потому что я койку бригадира занять хотел.
– Я тоже часто хотел то, что мне не принадлежит…
Илья подивился точному замечанию Петра. Конечно, сколько раз он стремился к этой самой «койке бригадира», хотел вне очереди занять ее. И вообще сколько раз был нечестен. Может быть, по этому принципу Атхилоп отбирал себе жертвы… Хотя нет! Этого недостаточно. Неужели что-нибудь было в жизни Ильи более страшное?.. Но что? Что?!
И тут же другая здравая мысль врезалась в сознание: «Господи! Да какой Атхилоп?! Нет никакого Атхилопа и быть не может. Есть только сумасшедший живущий под городом народ. Банда свихнувшихся религиозных фанатиков, которые ради своих безумных религиозных целей приносят в жертву людей. Нет никакого подземного бога. Ведь это смешно подумать! Ведь это какие-то средневековые верования…» Эти неожиданно неизвестно откуда появившиеся мысли немного подняли Илье настроение. «Бог небесный Иисус Христос, конечно, есть. С этим кто же спорит. А Атхилоп… Какой Атхилоп?! Ну просто смешно!..»
Они свернули с Петром на указанную Амвросием аллею и метрах в пятидесяти увидели желтый каменный забор и ворота для въезда автотранспорта.
– Ну наконец-то, – облегченно вздохнул Илья.
Он был несказанно рад покинуть проклятое кладбище с его ужасами, где ему еще раз дохнула в лицо смерть. Казалось она ходила вокруг Ильи, возможно играя, дразня его. Заходя то с одной стороны, то с другой, откуда он не ждал… «Ку-ку» – и щекочет под мышкой. Глядь, а ее уже нет, только смрад остался и холодный пот и ужас лютый… Как я мог это пережить?! И снова – «ку-ку» – и снова костяшками делает «козу». И снова, глядь, а ее там нету. И успокаивается: прошло, пережил… Ан нет, выглядывает костлявая из-за угла и голеностопный сустав выставляет… И трах! Летит Илья. Ай-ай-ай!.. Чуть не под гусеницы трактора. И снова вздыхает: повезло! А курносая высовывается из окошка и снова – сбрасывает, подставляет, напускает… Все одно будешь мой. А когда… А когда? Не-ет, не говорит костлявая. Молчит.
– А ты, Петр, куда теперь? – спросил Илья, уже подходя к приоткрытым воротам.
– Да я к маме съезжу, а потом, наверное, в дурдом обратно попрошусь, привык я: в дурдоме-то там режим… О, смотри-ка, милиция приехала.
Он первый вышел с кладбища. Метрах в двадцати от ворот стояли три милицейские машины. Илья сообразил все мгновенно. Он схватил Петра за рукав пижамной куртки и резко втащил обратно.
– Давай сюда!.. – шипел Илья, утаскивая Петра с дорожки в сторону могил. – Скорее. Скорее…
Петр подчинился без особого энтузиазма.
– Ну это же милиция, – пробовал он возразить. – Ведь Петра они не тронут.
– Нельзя нам в милицию, пойми ты!.. Конец это нам…
Илья, пригибаясь, тащил Петра вдоль забора.
– Ну все, тихо, – приказал Илья, присаживаясь на корточки за надгробной плитой черного полированного мрамора. – Тихо сиди здесь, может, пронесет.
Илья услышал, как грохнули ворота. Он выглянул из-за плиты. Человек восемь милиционеров остановились возле ворот.