Православная педагогика. Сборник статей. Выпуски 1-3
Шрифт:
Прошедшие годы для большинства из нас, православных христиан, были годами активной церковной учебы. Формировалось новое мировоззрение, прививались навыки жизни в Церкви, накапливался пусть небольшой, но все же очень ценных собственный церковных опыт. Но, вместе с этим, малоисследованными остались те ситуации, в которых человеку верующему приходится вступать в деятельные взаимоотношения с миром, сотрудничать с окружающими нецерковными людьми и нести ответственность за обычные земные дела.
Уходить или не уходить со светской работы на церковную, совместим ли тот или иной род занятий с христианскими убеждениями, как построить отношения с неверующими сослуживцами, заявлять ли им о своей вере, идти ли на «повышение», необходим ли профессиональный рост, как быть, если коллега на работе — сектант, как относиться к службе в армии, за кого, наконец, голосовать на очередных выборах? Именно это волнует многих православных сегодня. Чтобы принять верное решение требуется какое-то особое
Какую же позицию занять нам самим и как ориентировать детей? Воспитывать ли их в установке на исключительно внутрицерковные контакты и интересы или учить прокладывать «дорогу в жизнь» по образу той, которой прошли мы, их мамы и папы, бабушки и дедушки? Какими представляются взаимоотношения христианина и современного мира с позиции вашего опыта, с точки зрения священника и психолога?
Отец Артемий: «Для христиан всех времен и народов в отношении своих обязанностей в миру священными остаются слова Самого Господа: „отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу“ (Мф. 22, 21). В них мы находим для себя разрешение загадки, как, оставаясь в миру, не быть плененными миром. Богу мы вверяем души свои и ради Него мы заботимся о чистоте своего сердца, а в отношении к обществу („кесарю“) мы при этом должны оставаться образцовыми и прилежными гражданами. И поэтому в детях прежде всего должны быть воспитываемы такие исходные понятия, как долг, ответственность, честь, порядочность. А закладываются начатки этих добродетелей ребенка в его отношении к ежедневному ученическому труду, ибо, снова же, по слову Господню „Верный в малом и во многом верен…“ (Лк. 16, 10).
Очевидно, что эдакий современный Митрофанушка, который лениво волочит за собой портфель, никогда не сможет стать человеком нужным и полезным для своей Родины. Поэтому очень важно развивать в детях прилежание, усидчивость и серьезное отношение к труду. Не нужно думать, будто воспитание духовного в детях никак не связано с их практическими навыками в труде и учебе. Дитя научится служить Господу лишь тогда, когда оно прежде привыкнет служить своим отцу и матери, служить ближним, служить Родине.
Неверно также думать, будто в отвержении мира заключается какая-то особая благочестивость. Что такое истинное благочестие, Можно понять из трудов древних христианских апологетов и мужей апостольских, отстаивавших свою веру среди жестоких гонений и ужасающей развращенности языческого мира. Замечательным письменным памятником такого рода служит „Послание к Диогнету“. В нем говорится о том, что в противоположность язычникам, христиане представляют собой единое целое. Они дружны, любвеобильны, готовы всегда прийти на помощь, деятельны, являются образцом гражданских добродетелей. Не случайно христиане в древнее время составляли лучшую, наиболее боеспособную часть войска. Как бы хотелось, чтобы и мы с вами, православные христиане XX века, старались хранить эту цельность жизни и деятельное благочестие, сияя, по слову Апостола Павла, подобно светилам среди развращенного мира!»
Евгений Кунин: «Как подготовить сегодняшнего ребенка ко вступлению во взрослую жизнь? В чем заключается эта его подготовленность: в отказе от контактов с неверующим окружением или в поиске каких-то особых форм сотрудничества с ним? (в социальном, конечно, а не в духовном смысле).
Религиозное воспитание ребенка, если оно правильно понимается и построено взрослыми, помимо привития веры и научения его основам христианского учения неизбежно несет в себе еще одну важную задачу — выведение воспитанника на творческое и ответственное служение по своему призванию. Все же социальные навыки психологически можно свести к трем основным: готовности к сотрудничеству с людьми (быть управляемым, управлять, сотрудничать в среде равных себе по чину), умению ответственно принимать решения и умению отзываться на нужду ближнего даже при том, что придется пожертвовать чем-то своим. Практика показывает, что в деле воспитания особую роль играет готовность или неготовность детей идти на контакт со взрослыми — именно от этого в сильной мере зависят их будущие личностные свойства. Имеющийся опыт позволяет различать 3 основные типа отношения к сотрудничеству с людьми вообще и детей со взрослыми, в частности. Обозначим их за отношение „беспризорных детей“, „сирот“, и „сыновей“ и подробнее рассмотрим в отдельности.
1. Тип „беспризорника“. Это дети, у которых на границе детского и подросткового возраста оборвалась внутренняя связь с родителями, которые наотрез отказались сотрудничать со взрослыми (чаще всего даже не отдавая себе отчета в этом), а тем более приходить за советом. Они, по сути, отказались от своего сыновства или дочеринства. В основе такого решения чаще всего лежат свойственные подростковому возраста гордыня и самомнение, но можно указать и другую причину, приводящую к конфликту. Для отказа от родительства у детей есть самые серьезные основания, ибо родители со своим родительским дело справляться не умеют и не хотят. Они настолько инфантильны и незрелы, что жизненного креста своего не берут и, в частности,
К сожалению, на сегодня преобладают именно дети — „беспризорники“. И в этом нет ничего удивительного. Достаточно вспомнить катастрофическое положение дел в абсолютном большинстве семей (в том числе и в семьях верующих). Сказываются пробелы в воспитании самих родителей, которые были допущены их мамами и папами, теперешними бабушками и дедушками. Они не подготовили своих детей к отцовству и материнству, и те теперь воспроизводят усвоенную в детстве „модель“ в своих собственных семьях.
Отношение к материнству и отцовству, отношение к детству сильно изменилось в обществе, начиная где-то с 50-х годов. Детство превратилось в сугубую ценность, с которой неохота расставаться. Оно позволяет человеку не нести ответственности за свою жизнь, а нести эту ответственность действительно трудно, порой даже страшно. Долгие десятилетия в умах тщательно воспитывалось отношение к ребенку как к социальной единице более ценной, чем взрослый. Ему, ребенку, предназначался первый кусок. Не отцу, главе семьи, а именно ребенку! Эта идеология была с успехом воспринята и перенесена на семейный план. И сегодня, работая с внутрисемейными ситуациями как психолог, я часто предлагаю людям следующий вопрос: „Кому за вашим семейным столом достается первый и лучший кусок?“ Это своеобразный тест, демонстрирующий очень многое, демонстрирующий состояние сознания родителя. К сожалению, чаще всего ответы образцово-неудовлетворительные: „Первый и лучший кусок мы, забывая о себе, всегда отдаем детям!“
Как проявится неверная социальная ориентация ребенка в его взрослой жизни? Конечно же, не в том, что старшеклассник будет сосать соску, а студент института просить кормить его с ложечки. Дети вырастают телесно, развиваются в умственном плане, поступают учиться, приобретают профессиональные навыки, идут, наконец, работать, но в плане ответственности и готовности сотрудничать остаются на том же уровне 10–12 летнего ребенка. Вместе с физическим ростом выросло и их „я“. Они ощущают себя взрослыми людьми, которые вправе совершать важные действия и принимать важные решения — вступать в брак, рожать детей, занимать ответственные должности, но на самом деле пасуют перед лицом любых затруднений, ищут легких путей и, главное, совершенно не нацелены на сотрудничество с другими людьми, особенно с теми, кто выполняет роль наставническую, или руководящую — будь то преподаватель в институте, начальник на производстве или глава семьи — муж. Приходит такой „отказник-беспризорник“ на работу в светскую или в церковную сферу. Теперь он уже не мальчишка, а взрослый дядя, но только работать вместе с другими у него все равно не получается. Хорошо еще, если навыки и умения достаточны для того, чтобы в одиночку справляться с порученным делом. Но ведь существуют дела, которые обязательно нужно делать вместе с другими или, хотя бы, посоветовавшись с другими. Особенно, когда работа, как говорится, „не клеится“. Он специалист, это безусловно, столяр, завхоз или программист, никто от него этого не отнимает, но все же эту работу ему кто-то поручил, кто-то потом будет использовать ее результаты. Значит, обязательно нужно делать дело с оглядкой на других, подойдет ли такой результат им. А он работает так, будто это дело касается только его одного. И если уж допускает промах, то ни за что не признается в нем и не просит ничьей помощи, чтобы этот промах исправить. Вот так „беспризорщина“ может продолжаться всю жизнь. Чем большую квалификацию приобретет такой „беспризорник-специалист“, тем меньше с ним будет сладу. Он не привык к сотрудничеству, а тем более к наставничеству или послушанию.
Если приходится разбираться в ситуациях, в которых оказывается такой человек, всегда знаешь: все это случилось не вдруг, все это закладывалось гораздо раньше, в детстве. К 10–12 годам ребенок принял пусть не вполне осознанное, но все же решение, что в своей жизни он будет жить без участия родителей, что он не будет к ним обращаться ни с чем. Пусть даже ему будет плохо и будут случаться неприятности, но еще более трудным для него представляется поддержание глубоких отношений с родителями. Да это и не отношения вовсе. Это стучание в закрытую дверь родительской немощи. Внешне такой разрыв может выражаться не очень явно. Ребенок как будто находится в контакте с родителями, не покидает семью и даже находит некоторые общие интересы с родителями. Но внутренне отказ произошел. По-настоящему свободно ребенок чувствует себя только в среде себе подобных — таких же „беспризорников“, как и он сам. Своей настоящей жизнью он живет только во дворе, а родителям при этом демонстрируется внешне благополучный „фасад“. Здесь одно из объяснений так называемой „проблемы отцов и детей“ и „феномена молодежной субкультуры“ [30] .
30
Это явление скорее можно назвать феноменом подростковой цивилизации, существующей параллельно с миром взрослых и отделенной во всем от участия взрослых. Взрослый мир отчасти имитируется, а отчасти отвергается и ни о каком сотрудничестве со взрослыми как с людьми более опытными в среде «беспризорников» не может быть и речи. Возможный воспитательный выход в этом случае — постепенный перевод отношений в русло «сиротских» усилиями одного из взрослых, желательно воцерковленного и имеющего педагогические способности и опыт