Правый руль
Шрифт:
Посещая автошколу, я думал, что главное — получить права. Потом оказалось, что главное — это выбрать и купить машину. Через несколько минут после покупки выяснилось, что главное — всё-таки научиться водить. Унизительную, как мне казалось, наклейку «У» я с негодованием отверг, наивно думая, что не буду выделяться из общего потока. Ведь правила дорожного движения я отлично знал (это сейчас половину забыл, помня только актуальное). Но если в школьных задачах перекрёстки и повороты казались простыми и понятными, то в жизни они были другими. Неписаные правила, которым следовали наши автомобилисты, не во всём соответствовали формальным. Первое время я наивно намеревался ездить исключительно по крайнему правому ряду, чтобы иметь возможность не спешить и никому не мешать. На практике это оказалось невозможным. Я понял, что нужно
Но это было потом. А пока я сокрушённо повторял, отвлекаясь от дороги и поглядывая под руль на педали, чтобы их не перепутать: «И без того было много на дорогах идиотов, а сейчас стало ещё одним больше». Вечером я просил сторожей на стоянке сесть за руль и припарковать мою машину. Следил за манёврами стояночников, восхищаясь их виртуозностью и сомневаясь, достигну ли я сам когда-нибудь такого же мастерства. Выезд на незнакомый маршрут был подобен прыжку в пропасть. Я поддался упадническим настроениям. «Не напрасно ли я поспешил покинуть ряды пешеходов?» — закрадывалось сомнение.
Фобия вождения постепенно вытеснялась страхами другого рода. Я стал бояться, что оставленную днём на улице машину угонят, дёрнут с неё оптику, открутят колёса да просто бросят сверху бутылку. Сам же процесс езды превращался в настоящее удовольствие. Панические настроения сменились ещё более опасной, как я сейчас понимаю, беззаботностью. Именно она приведёт меня к первым авариям.
Вопреки собственным опасениям, ориентироваться по зеркалам я привык быстро. Ценное знание о существовании «слепой зоны» левого наружного зеркала едва не обошлось мне слишком дорого. С того дня, чудом оставив в целости шарахнувшийся в сторону джип, я взял привычку не ограничиваться обязательным мониторингом трёх зеркал и начал вертеть головой на все 360 градусов.
Только став водителем, я узнал, сколько на наших дорогах рытвин, ухабов, колдобин, ям, зияющих ливнёвок, открытых люков и прочих прелестей в виде бритвенно торчащих трамвайных рельсов или провалившегося асфальта. «Может быть, это род иррегулярных «лежачих полицейских», урезонивающих хоть таким образом наш безбашенный народ? — размышлял я, ловя колесом очередную яму. — Или это законспирированный национальный проект по повышению водительского мастерства, ведь по хорошей дороге и дурак проедет?»
Вскоре я сделал ещё одно важное открытие. Оказывается, в темноте водителю не видно пешеходов. Раньше я считал, выходя на дорогу в свете фар, что меня все прекрасно видят, и придерживался легкомысленного принципа «не трамвай — объедет». Оказалось, одетого в нашу обычную серочёрную гамму пешехода водитель замечает в самый последний момент. Мне стало жутко. Я увидел, как по городу носятся на убийственных скоростях, что твои метеориты, железяки в полторы-две тонны весом каждая. Теперь я подолгу стою и пропускаю поток. Дожидаюсь долгой, избыточно долгой паузы, чтобы перейти дорогу.
Вовсе не так страшны оказались пробки. Из-за невозможности развить высокую скорость в заторе соседние водители становились доброжелательнее и охотно пропускали, стоило мне показать поворотник. Вообще философия дорожной пробки — тема другой ненаписанной диссертации. Пробка — это эмпирическое доказательство того, что самый короткий путь «по птичьему полёту» может оказаться самым длинным с точки зрения затраченного времени и сожжённого вместе с нервами бензина.
И наоборот: меньше ресурсов можно потратить на гораздо более протяжённый с точки зрения километража маршрут. Длинная дорога оказывается короткой — искривление пространства, кэрролловский парадокс. А свобода принимаемых решений! По полупустым воскресным дорогам
Где-то я вычитал, что по статистике начинающие водители попадают в аварию примерно на десятой тысяче километров. До этого они перестраховываются и ездят предельно осторожно. Почувствовав же себя настоящими профи (а в реальности оставаясь чуть набившими руку «чайниками»), быстро теряют самосохранительный «синдром мокрой спины». Я не доездил даже до этого среднестатистического уровня, умудрившись влететь в ДТП уже на второй самостоятельно пройденной тысяче. Дело было в «злом городе» Уссурийске. Неправильно оценив расстояние и скорость, я нанёс на перекрёстке увечье старенькой таксистской «Карине». Её оторванный передний бампер кувыркнулся на асфальт. Остановившись и включив «аварийку», я не успел ещё выставить на проезжую часть красный треугольник соответствующего знака, как прямо в мой багажник прилетела тяжёлая «Креста» — чемодан 1984 года под управлением пожилого гонщика.
Тогда я узнал, что такое «разбор в ГАИ» и «кузовной ремонт». Мои карманы облегчились примерно на шестьсот долларов, а получить полную компенсацию с деда на «Кресте» так и не удалось. Заплатив таксисту за его бампер и взяв с причитающего о своей бедности «крестовода» какую-то мелочь, я плюнул (сейчас, став более практичным и циничным, полагаю, что надо было просто забрать у деда подбитую «Кресту») и занялся собственным организмом. От удара сзади моя голова, запрокинувшись, хорошо приложилась о подголовник. По ночам я просыпался от боли в шее и голове. Боли прошли волшебным образом после изучения прейскуранта медицинского слесаря по больным шеям, аттестованного мне как лучшего в крае.
Привычка периодически инспектировать моторный отсек на предмет возможных нештатных ситуаций и проверять уровень технических жидкостей пришла со временем. Сначала мне было просто страшно заглядывать в таинственное подкапотье, набитое зарослями непонятных трубок, бачков и железок. Постепенно я узнавал о существовании не только бензина, но и других субстанций, без которых машина тоже не поедет. Фильтры, ремни, свечи, резина, аккумулятор, ОСАГО, техосмотр — к этим плановым расходам добавлялись внеплановые в виде лечения взбесившейся сигналки, ремонта продранных на грунтовых хайвеях колёс и замены перетёршейся (или перепиленной кем-то, этого я точно не узнаю никогда) тормозной трубки. После последнего происшествия, когда вся тормозная жидкость выхлестала на проезжую часть и педаль тормоза, внезапно потеряв свою упругость, ушла в пол, мне пришлось останавливать машину при помощи автомата, ручника и лексических богатств родной речи. Тогда у меня родился выстраданный афоризм «Чем меньше тормозной жидкости в системе, тем больше адреналина в крови». Прибавьте к этому штрафы за нарушения ПДД, иногда заменяемые взятками («Скажи-ка, дядя, ведь недаром ты притаился здесь с радаром?»), и можно серьёзно задуматься. Стоит ли приобретение условной свободы передвижения таких трат, сопряжённых с одновременной потерей некоторых других свобод?
Стоит, если рассматривать автомобиль не только в качестве утилитарного механизма и статьи расхода. Он дарит эмоции, за которые я готов платить. Тратя сопоставимые деньги на ежедневное такси, этих нематериальных выгод от обладания и управления автомобилем не получишь.
Мне стало комфортно внутри машины, неудобно и страшно — вне её. Она стала сниться мне. Я поймал себя на непроизвольном и необратимом эволюционировании в области сексуальной ориентации. На улице мой взгляд стал останавливаться уже не на женских выпуклостях и вогнутостях, а на кузовных линиях, выражении оптики, узоре литых дисков.