Праздник криптий

Деревянко Михаил

Питанеты выдержали первый удар, не отступив ни на шаг. Персы обрушили на спартанцев град стрел и дротиков, теснили конницей, пытаясь разрушить строй фаланги. Ветераны несли большие потери, но стояли несокрушимой стеной. Основные силы спартанцев были невдалеке и могли поддержать ветеранов. Однако, Павсаний не вступал в бой, дожидаясь благоприятных знамений. Он уже послал глашатаев афинянам и союзникам с просьбой о помощи. Афиняне незамедлительно развернули войска, но на их пути встали греки, подвластные персам. Союзники были слишком далеко, чтобы успеть. А персы уже наседали и на основные силы спартанцев, нанося им ощутимый урон. Жрец приносил жертву за жертвой. Павсаний и войско, оставаясь недвижимым, усердно молились. Лишь питанеты, не зная, что Павсаний приносит жертвы, доблестно сражались. Наконец,

выпали благоприятные знамения. Спартанская фаланга двинулась навстречу вражескому войску, но было остановлено персами, которые всей мощью навалились на эллинов. Могучие персы наносили по щитам удары, умудрялись выхватывать из фаланг длинные копья и ломали их.

Павсаний с трёхстами всадниками, эфорами и оруженосцами, среди которых находились Аримнест и Малышка, поднялись на холм и оттуда наблюдали за сражением. Ударную мощь персов составлял отборный отряд во главе с Мардонием, который на белом коне, в золотых доспехах и развевающемся пурпуром хитоне яростно нападал на спартанцев, воодушевляя воинов видом, призывами и бесстрашными действиями.

– Пока с ними Мардоний, они будут сражаться, как львы, – глубокомысленно изрёк наварх.

– Ударить бы отсюда! – с горячностью воскликнула Малышка.

Действительно, позиция для атаки была очень выгодная. Персы оттеснили фалангу, и Павсаний с отрядом оказался напротив левого фланга противника.

– Кому? – развел руками полководец. – Все сражаются.

– А мы?

– Вы – моя защита.

– Если персы сомнут фалангу, сможем ли мы тебя спасти?

– Не в этом дело, – смутился Павсаний. – Мардония охраняет тысяча лучших воинов. До него не добраться. Только зря сложите головы.

Эфоры согласно закивали головами.

– Было бы безумием атаковать столь малыми силами, – изрёк Дифрид.

– А ты, Аримнест, что думаешь? – спросил наварх.

Юноша ответил со свойственной ему прямотой и искренностью:

– Лучше умереть за Спарту, чем за Павсания.

Эфоры возмущённо вскинули руки, но наварх решительным жестом остановил их:

– Аримнест прав: другой возможности нет. Надо хотя бы отвлечь персов, чтобы выиграть время для подхода афинян и союзников.

Он повернулся к Аримнесту:

– Боги дают тебе шанс! Вперед!

Горстка всадников рванулась с холма на полчища персов, словно утлое суденышко в бушующий океан. Это были лучшие воины Спарты. Был среди них и Аристодем, мечтавший смыть с себя бесчестие Фермипол. Одни их имена наводили ужас на врагов. Впрочем, вначале персы не обратили на них никакого внимания, так как в пылу сражения приняли за своих. У греков почти не было конницы, и варвары посчитали, что это один из их отрядов.

Эллины, как нож в масло, вонзились в персов. Вперёд вырвался Аристодем, исступленно круша всё подряд. Легковооружённые персы расступались, прикрываясь плетёными щитами, которые были слабой защитой, и ничего не могли противопоставить удару тяжёлых всадников. Как выпущенная из лука стрела, отряд спартанцев летел к Мардонию, который, увлёкшись атакой на фалангу, не замечал надвигающейся опасности. Зато её заметили телохранители и плотной стеной сомкнули коней. Туча дротиков понеслась на спартанцев, усеяв тело Аристодема десятками ран. Даже мертвый, он продолжал держаться в седле, врезавшись на полном скаку в персидских всадников и нарушив их ряды. Этим воспользовались спартанцы, чтобы вступить в ближний бой. Нанося удары короткими мечами, они, как туннель, прорубали дорогу к Мардонию. Однако, на месте павших персов, тут же возникали новые, подобно лернейской гидре. Легковооружённые воины, оставшиеся позади персов, опомнились и осыпали отважный отряд градом стрел. Малышка и другие оруженосцы прикрывали спартанцев щитами, но и сами падали сражённые один за другим. Отряд таял на глазах, но все же продвигался к Мардонию. Наконец, сам полководец заметил спартанцев и двинулся им навстречу. Писидоний метнул в него дротик, который со звоном ударившись о золотвые доспехи, отскочил от него словно щепка. Мардоний, полностью закрытый бронёй, был неуязвим. Его невозможно было взять ни копьями, ни стрелами, ни мечами. Несколько дней назад в похожих доспехах сражался перс Масистий. Даже окруженный со всех сторон афинянами и с сброшенный с коня, он продолжал сражаться, пока

кто-то не догадался поразить его в глаза. А Посидоний уже был сражён десятками выпущенных в него стрел. К тому времени персы со всех сторон окружили отважный отряд, поражая одного воина за другим. Когда до Мардония оставалось несколько локтей, в живых оставались Аримнест, Малышка и несколько истекающих кровью спартанцев. Мардоний властным жестом остановил расправу. Он понимал, для чего на такой риск пошли спартанцы, и решил принять вызов. Его победа ещё больше поднимет боевой дух воинов.

– Я сражусь с ним! – указал Мардоний на Аримнеста и, обнажив меч, приготовился к атаке.

– Фаланга! – вдруг пронзительно крикнула Малышка.

Мардоний повернул голову, и Аримнест, увидев открытую глазницу шлема, метнул короткий меч. Лезвие вошло в щель и со страшным хрустом вонзилось в голову. Полководец замертво рухнул с белого коня. И тут над варварами пронесся грохот двинувшийся на них фаланг. Огромная армия, оставшись без вожака, превратилась в перепуганное стадо баранов, и обратилось в бегство, бросив на поле брани тело своего полководца, что считалось величайшим позором. Варвары уповали на укрепления на том берегу Асопа и на обычай спартанцев не преследовать бегущего противника. Однако, многие были перебиты подоспевшими к тому времени афинянами и союзниками. Часть варваров успела укрыться за деревянными укреплениями стенами, воздвигнутыми по приказу Мардония, однако продержались они недолго. Афиняне сумели сделать пролом в деревянной стене. Первыми в лагерь персов ворвались тегейцы и захватили стан Мардония, наполненный богатством.

Победа была полной. Сбылись предсказания знатного перса фиванцу Ферсандру. Лишь Артабаз, как только получил весть о поражении Мардония, ушел со своим отрядом к Геллеспонту, чтобы как можно скорее переправиться в Малую Азию.

Так была одержана блестящая победа. Сбылись предсказания оракулов о том, что проиграет тот, кто первым перейдет в наступление. И вопреки бездарному командованию Павсания, растянувший войска на огромные расстояния, но благодаря отваге и стойкости воинов, их решительности и готовности к самопожертвованию эллины разгромили персов.

Глава 2. Дележ добычи

Победителям достались несметные сокровища. Хватило всем: и богам, и воинам, и даже илотам, которым Павсаний поручил собрать все трофеи в одно место, чтобы посчитать их и разделить по заслугам. Немало золота илоты скрыли. Раб потому и раб, что всегда норовит обмануть или предать кого угодно, даже своих хозяев.

В плен попало множество персов, даже повара Мардония. Павсаний велел приготовить им блюда, которыми они почивали своего господина. А повара из Спарты сварили знаменитую черную похлёбку. Вначале победителей угостили персидскими яствами. Восторгу не было предела. Когда же попробовали чёрную похлебку, то все, кроме спартанцев, долго плевались и морщились. И не удивительно. Лаконцы специально придумали такую еду, чтобы приучить себя к такой пище, ежедневно вкушали её на общественных трапезах, пропускать которые не разрешалось, да ещё и нахваливали. Виночерпии внимательно следили за тем, чтобы чёрная похлебка была съедена полностью.

– Как можно находить вкус в этой бурде?! – воскликнул кто-то из афинян.

– Для этого надо быть спартанцем, – ответил Аримнест, с наслаждением поглощая похлебку.

– И что же в них такого особенного?

– Они купаются в реке Эврот.

– И от этого им нравится эта похлёбка?

– Конечно.

– Неужели в Эвроте такая особенная вода?

– Да.

– И чем же?

– Только водой в Эвроте можно смыть пот со спартанца.

– А другой нельзя?

– Нет.

– Почему?

– Потому что, занимаясь, спартанец сгоняет с себя столько пота, что потом съест все что угодно, даже похлебку.

Лишь когда грянул дружный смех, афинянин понял, что его разыграли. Он не растерялся и тут же ответил:

– Теперь я понял, отчего похлёбка такая чёрная.

– И отчего же? – заинтересовались спартанцы.

– Вы просто черпаете воду из Эврота после того, как там помоетесь, и называете это похлёбкой.

Все расхохотались, даже спартанцы. Они привыкли на сисситиях, общественных трапезах, подшучивать друг над другом и не обижались на колкости.