Праздник теней
Шрифт:
— Лабутец покровительствует потому, что Шахмин вылечил Макса от эпилепсии, — устало сказала Даша. — История с Распутиным… Так что, сами понимаете, все крутится вокруг Макса. А мне его жалко. Дурак он.
Даша горько вздохнула. Несмотря на разногласия, группа спасения мой план приняла. Надо было приступать к его выполнению. Времени у нас было в обрез. И мы вышли в ночь. На тропу войны.
Глава 10
Клавдия Новикова сегодня заснуть никак не могла. Что-то саднило в
Началось все в тот момент, когда она увидела, как этого пацаненка засовывают в машину. Видела и видела, так нет же, приспичило ей потащиться в эту милицию… И чего бабе дома не сиделось?
Именно в этой ихней милиции она ведь и встретила того мужика, который ей в машине увиделся. Пацана, который с ним сидел, не запомнила, а эту харю запомнить проще простого. Лысый, как Фантомас. Глаза сощуренные, рожа неприятная…
Так ладно, дура баба, успокойся. А она решила шантажом заняться… И вот тебе результат. Теперь покоя ни днем, ни ночью.
Клавдея открыла окно. На нее печально уставилась луна. Сегодня луна была круглая и большая. И отчего-то повышала в Клавдеиной душеньке тревогу и тоску. Что-то и жизнь не задалась, и с умом незадача вышла… А ведь Клавдеина-то мать на рабфаке училась. Только ей Боженька мозгов не дал.
— Клавдия…
Господи, что это? Клавдея перекрестилась. «Ладно, — решила она, прислушавшись. — Почудилось. Перепила ты, Клава». Она постояла еще немного и успокоилась. За окном царила полная тишина. Клавдея собралась от окна уйти.
— Клавдия, за что ты нас?
Тьфу, дьявольщина! Голосок был тоненький, как у той девчонки убиенной… «Дак ведь я ж тебя не убивала», — подумала Клавдея и почему-то вслух добавила:
— Я ж тя кормила… За что ж ты ко мне-то явилася? Ты к лысому иди.
— А лысый меня из дому не пускал, — ответил тоненький голосок. — Ты бы, Клавдия, сходила к нему, сказала бы, чтоб он мою куклу Лике вернул.
Ни про какую куклу Клавдея не знала. И Лики никакой там не было. Ну да душеньке ребенка виднее.
— Схожу, — пообещала Клавдея, — ты уж меня, дитятко, прости… Не я погибели твоей желала.
— А ты Марику помоги, — опять тихонечко попросил голосочек.
Тут вдруг зазвенели колокольчики, и голосочек исчез. Грустнее еще стало Клавдее, будто кто проклятие на нее наложил или сглазил. Однако она решила от окошка отойти, а то еще чего привидится.
Прошла на кухню. Включила свет — все не так страшно со светом-то.
— Кукла кака-то… Кака еще кукла-то? — спросила она невесть кого.
Тут вдруг взгляд ее уперся во что-то, лежащее под столом. Она нагнулась и побледнела. Трясущимися руками она достала из-под стола маленькую куклу Барби.
— Батюшки, — простонала Клавдея, — батюшки святы…
Она вскрикнула, подхватила куклу и, отчего-то крепко прижав красотку к щуплой своей груди, выбежала на улицу.
Она
Присев на лавку, немножко успокоилась. И услышала опять звон колокольчиков. Она резко обернулась на их звук, но никого не увидела.
— Ерунда все, — попыталась успокоить себя несчастная, — мамка говорила, нету никаких призраков…
Со страху Клавдея начала думать, как ребенок. Тихая и пустынная улица подействовала успокаивающе на Клавдею. Где-то вдалеке прогрохотал трамвай.
— Вот и ладно, — обрадовалась его шуму Клавдея, — раз трамваи ходют, призраков точно нету…
Стоило ей только это произнести, как рядом раздалось пение. Пели несколько тонких голосочков. Жалобно. И пели-то гимн церковный. Клавдея этот гимн слыхивала по телевизору. Красивый, аж плакать хочется. Сейчас особенно захотелось. Три детских голоска пели «Иже херувимы»… У Клавдеи защипало в носу, как при насморке…
— Ой, никак Боженька-то есть? А я его, родимого, гневлю…
Клавдея начала тихонько ныть. Со страху в ней проснулись давно утраченные человеческие чувства. Она глянула в глубь улицы и увидела…
Он стоял в белом хитоне. Его волосы развевались на ветру. Ноги не касались земли.
— Кто это? — не поняла Клавдея и внутренним наитием поняла кто… Как поняла, мелкою дрожью затряслись колени. А Он будто Клавдеин страх уловил, погрозил ей пальцем и начал вверх подниматься. Больше Клавдея ничего не видела. Она начала медленно оседать на землю в глубоком обмороке.
Очнулась Клавдея, как это ни странно, не на улице, а в комнате. Над ней склонилось бородатое лицо. Клавдея даже не знала, стоит ли ей пугаться. Тем более что человек, склонившийся над ней, был в рясе.
«Святой отец, — подумала Клавдея, — убьют, не иначе… Священника уже вызвали…»
Впрочем, пораскинув мозгами, она подумала, что душегубы к жертвам священников не приглашают.
— Вам было плохо, — пояснил священник, — я нашел вас лежащей. С вами что-то произошло?
— Бесовщина, батюшка, — прошептала отчего-то хриплым басом Клавдея, — призраки одолели.
И она поведала старцу о своих ночных видениях.
— Да тебе это, верно, во сне приснилось, — не поверил ей он.
Да и кто в это поверит? Сама Клавдея, не случись с ней этого, вовек бы не поверила…
— Ей-Богу, не вру…
— Не божись… — сурово ответил тот, — ты, верно, в грехе погрязла. Раз тебе призраки покою не дают.
— Ох, батюшка, погрязла, — радостно согласилась Клавдея, — самой, батюшка, страшно, как погрязла…