Предателей казнят без приговора
Шрифт:
– Друзья, – не задумываясь ответил я. – Но я хотел бы от тебя как от друга получить ответ всего на один вопрос. Кто доложил вам о прибытии нашей группы?
– Отвечу честно – понятия не имею, – так же без лишних раздумий ответил мне Никаноров. – Но в самой верхушке леонтьевско-глушковской банды есть очень влиятельный парень в немалых чинах. И парень этот, во-первых, очень много знает, во-вторых, ненавидит Леонтьева и компанию, в-третьих, явно симпатизирует мне. И очень лих, дерзок до безумия. На моих людей он вышел в Москве, имеется у меня там, знаешь, и пара человечков. Сам вышел, да так, что те даже лица его не помнят. Высадились вы в срок и ровно в том составе и с тем вооружением, что и было указано. Плюс среди вас имеется Упырь, он же предатель, которого тот лихой парень непременно
– Если все-таки Гриша?
– Нет, – категорически ответил Андриан. – Этот себя положит, но такую паутину плести не станет. Да и Леонтьев его так близко не подпустит. Нужно найти того, кто сформировал отряд.
С ответом я не нашелся. Все верно, как говорится, без сучка и задоринки. Поэтому сразу перешел к основному плану:
– Таким образом мой отряд схлестывается с твоим. Кто-то погибает, кто-то выживает.
– Так точно, – кивнул Никаноров и поставил в своем блокноте цифру «1».
– Два. После подобного сражения живых и невредимых остается немного, – продолжил я. – Тут-то и появляются леонтьевские наемники из бывших уголовников и уцелевших боевиков.
– Три. Они добивают убитых и раненых, сжигают несколько местных построек, – кивнул я на пальмовые сооружения. – Затем благополучно эвакуируются. Ну и наконец…
– Четыре. На остров оперативно высаживается специальный миротворческий контингент под личным командованием генерала Леонтьева. Формально – спасать отряд подполковника Вечера, но, увы, отряда уже нет в живых. Разве что кроме одного человека, который и будет раздавать подробные интервью прессе и ТВ. Остров берется под охрану, а вождь заключает двухсотлетний договор об аренде плантаций для кондитерской фирмы семейства Глушковых.
– Именно так, Валентин.
Глава 11
– Победа будет за вами.
Никаноров произнес это будничным тоном, а я лишь передернул плечами. В самом деле, мой отряд в жестоком поединке уничтожает подразделение полковника Анда. Большая часть моего отряда, увы, тоже гибнет. Дым, гарь, стоны, кровавые тела… Вот что должны будут увидеть леонтьевские наемники, когда подойдут к полю боя. О том, что все это именно так, а не иначе, им сообщит… Да, да – сообщит Упырь, который наверняка держит с ними связь. Но до этого мы должны раскрыть Упыря.
– Знаю я, как взять вашего Упыря, – буднично произнес Никаноров. – Вот эту штуку видел? – кивнул он на металлическую треногу, снабженную тяжелой патронной коробкой.
– Станковый пулемет, – ответил я, назвав при этом западную фирму-производителя. – Не слишком удобная в бою вещь. В одиночку и вовсе долго не провоюешь, чтобы перезарядить, уйдет как минимум полторы минуты. Нужен прикрывающий. Кучность огня хорошая, но опять же тяжел при транспортировке. Хорошая мишень для снайпера.
– Зато идеальный инструмент для палача, – резюмировал Андриан. – Поставим так шагах в шести-восьми группу неподвижных субъектов в количестве… Ну, хотя бы десяти человек. И очередью… На открытом пространстве ни один не уйдет. Спрятаться в местной растительности тоже не удастся. Обрати внимание, как рама ходит. Согласись, никому не уйти…
– Ты в восторге?
– Такая штука клад для палача, то есть Упыря. Вашего Упыря. Это наживка. И он очень скоро на нее клюнет, уж поверь.
– Спорить не буду, потому что верю.
– Ну а теперь слушай, как мы здорово перевалим друг дружку!
При этих словах глаза Никанорова вновь загорелись от азарта. Чувствовалось, что он очень горд своей «разработкой» и уверен, что я, как профессионал, сумею оценить ее по достоинству.
– В конце девяностых в моем подразделении была разработана новая тактика по борьбе с массовыми беспорядками, – начал Андриан. – Точнее, с обезумевшей неуправляемой толпой. Приходилось видать такую? Приходилось, знаю, – тут же сам и ответил он.
Да, полковник Анд прекрасно осведомлен. С толпой этой неуправляемой, все на своем пути смещающей, я знаком не понаслышке. В начале девяностых эта мерзость расцвела пышным цветом. Заводят толпу несколько лидеров, как правило, картаво-носатых, внешне очень не привлекательных, но буйных. «Долой армию! Долой КГБ! Долой милицию!» Слышал, видел, впрочем, как и все соотечественники. Только невдомек тем, кто, точно попки-дураки за картаво-носатыми повторяют «долой…», что какой бы плохой не была армия, КГБ и треклятая милиция, но других защитников у «толпы» (а также всего остального населения) НЕТ и НЕ БУДЕТ! Поэтому надо тщательно разбираться, думать, улучшать… Впрочем, картаво-носатые к этому не приспособлены. Ладно, в столице поорали, воздух попортили, разошлись. А что было в других регионах?! Я как раз из училища выпустился, зеленым двадцатилетним лейтенантом (курсантом стал в неполные семнадцать, после суворовского). Из Афганистана наших только-только вывели, на межнациональные конфликты бросили. Так, в двадцать лет, я и столкнулся с «проявлениями демократии». В одной из республик милиция и КГБ куда-то испарились, видимо, местные картаво-носатые их успешно «демократизировали». Заперлись «демократизированные» в своих зданиях и сидят, не выходят. А в соседних дворах детей заживо жгут, женщинам животы вспарывают. Потому как те не титульной нации оказались…
Если бы не наш полк ВДВ, весь город бы кровью залили. Стрелять пришлось, само собой, но порядок на некоторое время установили. В другой республике успели до резни. Встали живой крепостью вокруг села, к которому погромщики из местной «титульной нации» двигались с арматурами, заточками и бензиновыми канистрами. Как тогда хотелось двинуться на эту мразь нашими БМД. Но приказа не было. Постояли сутки живой крепостью, а потом то самое нетитульное село эвакуировали в соседнюю республику. Представьте себе – движется по шоссе колонна, конца ей не видно. Женщины, дети грудные, старики немощные. Тащат в узелках-рюкзаках да на тележках самое необходимое. И сзади, и спереди, и по середине колонны автоматчиков. Мы – бойцы спецназа ВДВ. Со стороны может показаться, что мы не охраняем живую колонну, а гоним людей на убой, точно фашисты. Когда попали в третью республику, власть наша окончательно «демократизировалась». На городской площади бесновалась злобная агрессивная толпа, а нам даже не выдали боевых патронов. Впрочем, холостых тоже. Саперные лопатки ни-ни, так называемый «тбилисский синдром». Штык-ножи только у командиров… И при этом некто из Москвы дал нам указание навести порядок. Толпа втрое, если не вчетверо, больше нашего подразделения и беснуется так, что… На наших глазах в буквальном смысле разорвали на части пожилого милиционера, который словами пытался эту толпу урезонить. Вот тут мы не выдержали. Сделали «оружие» из подручных средств. Бойцы нашей разведки нашли за соседним забором резиновые шланги и какие-то кабели. Мы из них быстренько сварганили дубинки, почище вэвэшных «РП-73». Ну и встретили толпу вот этими «кабельными дубинками». По мордам их, по харям. Взвыли твари, рванули от нас. Мы за ними. Многим из них тогда шибко досталось, даже очень шибко… Но именно в той республике «титульная» сволочь с тех пор вела себя тише воды, ниже травы. Нетитульная, впрочем, тоже.
Куда потом все пошло, можно и не говорить. Руководство решило, что спецназы ВВ и ВДВ действуют чересчур жестко и недемократично. Мешают вспарывать животы женщинам, отрезать головы детям и рвать на части милиционеров. Все это привело к 91-му году, то есть окончательному развалу и уничтожению великого (без кавычек) государства. Именно об этом оба мы сейчас вспомнили.
– Именно после августа 91-го у меня начались неприятности, – кивнул Никаноров. – Мы тогда были молодыми офицерами… Думали, что можно многое изменить.
– Теперь-то чего говорить, – сказал я, дав понять, что не намерен вести политические дискуссии.
– Я к тому, что сейчас сложился такой момент… – Никаноров сделал паузу, с заметной усмешкой оглядел меня с ног до головы, – Одним словом, то, что собирался сделать в 91-м, я осуществлю сейчас. То есть один из тактических методов борьбы с массовыми беспорядками. Знаешь, что это такое?
Никаноров протянул мне небольшую аккуратную дощечку, к которой были прикреплены две капсулы.
– Взрывное устройство, – ответил я.