Предатели
Шрифт:
Вслед за Светланой Котлер и Лиора прошли к дому, но не стали забирать чемоданы из багажника — решили оставить себе путь к отступлению. На входе они дружно отметили белую пластиковую мезузу, прикрепленную к дверному косяку. Светлана не преминула нарочито провести по ней кончиками пальцев и прижать их к губам.
— Обычно муж дома, но по субботам он рано утром ездит на троллейбусе в Симферополь, в синагогу. А то без него может не набраться десять человек для службы, для миньяна, — это последнее слово Светлана произнесла со значением.
В доме она бегло провела их по комнатам,
— Моя старшая, — сказала Светлана, указывая на фото. — Живет в Симферополе. Ее мужу больше нравится сидеть без работы там.
— Он тоже ходит в синагогу? — в шутку поинтересовался Котлер.
— Это не про него, — отрезала Светлана.
— А другая ваша дочь?
— Она в университете в Кракове. Учится на экономиста. Золото, а не девочка, но этим летом подрабатывает в парикмахерской, — ответила Светлана и удрученно пожала плечами.
В конце коридора обнаружилась дверь. Справа в стене было окошко, через которое сочился свет. Слева открывался выход в прихожую. Три ступеньки вниз — и снова дверь, на этот раз — в неухоженный двор.
— Отдельный вход, — сказала Светлана. — У вас будет свой ключ.
Она отперла дверь в гостевую часть дома и провела их в комнату метров в двадцать, не сказать что шикарную, но чистую и светлую. В ней было все, что нужно: письменный стол, два стула, комод с телевизором на нем и двуспальная кровать с подушками, аккуратно застеленная синим покрывалом. Пол был выложен квадратной белой плиткой, стены побелены. Над столом — прямоугольное зеркало в золоченой раме, над кроватью — любительская акварель: берег моря, кружащие чайки и лодочка под парусом. Между столом и комодом — дверь в пресловутый туалет. Светлана отступила, чтобы Котлер и Лиора могли туда заглянуть. Там обнаружился голубой унитаз, раковина ему в тон и выгороженная приступочка с душем за прозрачной полиэтиленовой шторкой. Как и вообще вся гостевая половина, помещение было тесное, но чистое и ухоженное.
— Полотенца здесь, — сказала Светлана.
На рейке, прикрученной шурупами сзади к двери, висел шедевр советской текстильной промышленности — два тонких, жестких вафельных полотенца такого размера, что взрослому не хватило бы даже обернуть их вокруг пояса.
По завершении осмотра они вернулись в комнату; повисла пауза. Светлана по очереди посмотрела на Котлера и Лиору и спросила:
—
— Нам нужно немного посоветоваться, — ответил Котлер.
— Очень хорошо, — сказала Светлана.
Взгляд ее обежал комнату и споткнулся о кровать. Она повернулась и посмотрела на них обоих так, словно хотела сказать что-то без слов. Что-то, что вслух не произнесешь — слишком неловко.
— А если вам нужно что-нибудь еще…
Котлер расценил это как намек на неясность их с Лиорой отношений. Другими словами, завуалированное предложение поставить раскладушку.
— Нет, спасибо, — сказал он.
Светлана удалилась к себе, не потрудившись даже скрыть обиду — и на их промедление, и на нежелание снять комнату сей же час, и на их неминуемый отказ.
Когда она ушла, Котлер сел на кровать, немного попружинил, чтобы испытать матрас.
— Плохая это затея, Барух. Оно того не стоит.
— Где же твоя солидарность?
— Мне нет нужды доказывать солидарность, и тебе тоже.
— С солидарностью такое дело, — Котлер улыбнулся. — Ее нужно постоянно демонстрировать.
— Барух, оставаться здесь — значит нарываться на неприятности. А весь смысл нашего приезда сюда был в том, чтобы от неприятностей скрыться.
— Смысл, да. Но не весь.
— Ты понимаешь, о чем я.
— Этой женщины нам нечего опасаться.
— А ее мужа?
— Казахского еврея из крымского городка?
— Русского еврея. А есть ли в мире хоть один русский еврей, который бы тебя не знал? Я такого не встречала.
— Поди сюда, сядь.
Котлер похлопал по кровати рядом с собой. Лиора с неохотой, но послушалась. Котлер взял ее руки, обнял ими себя за талию. Жест был отеческий, успокаивающий и одновременно откровенный. Сквозь ткань брюк Котлер ощущал ее руки — теплые, по-птичьи невесомые. Они тихо сидели, прижавшись друг к другу, и постепенно подпадали под обаяние момента. Медленно, словно устав сопротивляться, она склонила голову ему на плечо.
— Вот и славно, милая моя, — сказал Котлер.
«Ну и картина», — подумал он. Соблазнительная, серьезная темноволосая девушка сидит, положив голову на плечо пузатого коротышки, который так и не снял темные очки и шляпу. Комедия, да и только. Но девичьи пальчики пробрались между ног, и ему стало не до смеха. Вместо веселья накатило зверское желание.
— Лиора, я согласен, что это неразумно. Разумнее было бы остановиться у другой женщины.
— У крестьянки.
— Жилистой, крепкой крестьянки. Которая не интересуется евреями и не читает международную прессу.
— Еще не поздно.
— Считай, что это любопытство. Инстинкт. А я следую своим инстинктам.
— Я думала, ты следуешь принципам.
— Судя по моему опыту, это одно и то же.
Лиора выпрямилась и заглянула ему в глаза.
— Ты знаешь мое мнение. Как еще мне тебя убедить?
— Доверяешь в большом — доверься и в малом.
— Барух, тут вопрос не доверия, а согласия. Как правило, я с тобой соглашаюсь. Чаще, чем с кем-либо другим.
— Значит, это будет исключением. Точнее, прогрессом. Во взаимоотношениях доверять куда важнее, чем соглашаться. Я прошу тебя мне довериться. Сумеешь?