Предчувствие: Антология «шестой волны»
Шрифт:
Христина уже открыла дверцу, но Лёшик взял её за руку:
— Твои ещё не спустились.
— Не твоя забота. Спасибо за аспирин. Тебе пора.
Христина вышла, с силой толкнула бесшумную дверцу и помахала с тротуара рукой. Машина сдала назад и свернула в проулок. Оставшись одна, Христина снова закурила, достала трубку и позвонила папе.
— Алло, Андерс, это Христина. Я не приду. Знал? Но на ужин я тоже не приду. Вот и славно. Вы ещё на башне? Хорошо. Целуй лягушек в холодные щёки. Потом расскажу. Я вас тоже. Счастливо!
Христина курила, стоя на
— Здравствуйте! — услышала она сзади высокий женский голос, обернулась и оказалась лицом к лицу с блондинкой, которую раньше приняла за поклонницу Айры.
— Вы ведь Христина? А я Александра — сестра Анно.
Над головой сестры Анно распустились в тёмном небе призрачные цветы фейерверков. Девушка в быстро увядающем звёздном венке взглянула вверх и предложила:
— Спустимся в Городской сад?
Христина кивнула. В горле только судорога и горечь. Она даже не поздоровалась. Сестра Анно в ореоле огней представилась Христине Ангелом Мщения: строгий профиль, большие, прозрачные, как стекло, глаза, длинные светлые кудри. Возмездие за тот вечер, когда суховатый Анно смотрел на Христину через отблёскивающие стёкла очков, пока рассказывал об эмиграции. А потом снял очки, близоруко поморщился, потёр пальцами переносицу. Христине вдруг стало до боли жалко всех разбросанных на восток и на запад неприкаянных, ненужных людей. Так жалко…
21.40
Чугунные птицы на невысокой решётке сада. Несколько комочков снега на земле у ворот. Шахматные дорожки. Низкие скамейки на тяжёлых чугунных ногах. Нагие тёмные деревья. И чернильное небо, по краям замысловато исчерченное ветвями. Фейерверк закончился. Две зябкие фигуры в холодных влажных сумерках дошли до половины пути.
Сначала блондинка говорила через паузы, подбирая слова. Потом её речь полилась как заученная.
— Вы знаете, — говорила она, — как сложны и опасны мужские аборты. Анно едва исполнилось восемнадцать. Он всё рассказывает мне как старшей, но на этот раз мне пришлось на него нажать. Я сказала, что он обязан со мной посоветоваться. Ведь спросить совета — значит проявить доверие. Он просил меня не вмешиваться, но я не могу сидеть сложа руки. Моё мнение на этот счёт таково… — блондинка повернулась к Христине. — Я потом выслушаю и ваше мнение тоже, но сначала дайте мне закончить.
Христина в очередной раз угрюмо кивнула. Она и не собиралась перебивать сестру Анно. И своё мнение высказывать тоже не хотела. Сначала она вообще думала, что они с Анно разберутся вдвоём, и если будут умны, то никто ничего даже не заподозрит. Несмотря на то, что до сих пор они умны не были. Но когда его сестра предложила встретиться, всё рухнуло. Что толку делиться мнениями и выяснять, кто прав, кто виноват, когда… «Прощай, Валь», — с грустью подумала Христина.
— Моё мнение на этот счёт таково, — продолжала тем временем сестра Анно, — вы как честная девушка должны выйти за него замуж.
«А
— Я ещё не окончила школу.
— Ну и что? — спокойно возразила сестра Анно и почему-то вдруг перешла на «ты». — Школу ты окончишь к следующему лету. Тогда же назначим свадьбу. А пока достаточно будет помолвки.
— Не надо за меня думать, — попросила Христина.
— В смысле? Ты хочешь сказать, что не выйдешь за Анно?
— Я ещё не решила.
— А что ты решила? Поматросить и бросить? — грубо сорвалась блондинка и из Ангела Мщения превратилась в наёмного мстителя.
На длинной аллее под потускневшим небом без звёзд их было только двое. И одна за другую уже всё решила. Христине стало страшно. Как пловец в штормовом море, она запретила себе бояться и заговорила. Звук её голоса от волнения хрипел и срывался.
— Анно красивый, молодой… Он на любой может жениться… Но он ещё школьник. Вы живёте с родителями? Я тоже. Мы никогда не платили за свет и за телефон, не умеем готовить, я… Какая из меня жена? Он будет счастливее без меня. В Родинке лучшие гинекологические клиники. И мои родители…
— Перестаньте! — эхо разнеслось по парку, уснувшие птицы проснулись и, хлопая крыльями, сорвались с веток.
— Что? — жалобно прошептала Христина.
— Перестаньте! — уже тише повторила сестра Анно. — Он оставит ребёнка. Это решено. Пусть это будет только его ребёнок.
— Я не буду отказываться от отцовства, — промямлила Христина.
— А о чём вы только что говорили? О плате за телефон и о счастье? Анно носит вашего ребёнка. И все ваши отговорки звучат низко. Да, он сумеет быть счастлив и без вас, но вас это не оправдывает. Вы поступаете не по-женски. Да и не по-мужски. Не по-человечески. Подло как-то. Но если вы этого не понимаете, то надо ли и объяснять?!
— Значит, только брак? Без компромиссов? — с отчаянием заговорила Христина. — Aut Caesar, aut nihil…
— Можете умствовать, если хотите. Если вам легче спрятаться за чужими фразами.
«Начинается блошиный цирк, — с сожалением подумала Христина. — Уж если ты праведный Ангел Мщения, ты не грызи по мелочам. У тебя же Огненный меч в руках! Не можешь подобрать ко мне отмычку? То ты надменно вежлива, то груба. То сверкаешь очами, как Эвменида, то кусаешь, как блоха. Комедиантка…» — испуг совсем прошёл. Осталась только тоска.
Они миновали тёмную аллею и вышли к реке. Вдоль набережной горели фонари, и тени от двух фигур то вырастали у них из-под ног, то скукоживались, таяли и вдруг оказывались позади. Тени метались. Наверное, спорили о белокуром Анно. О высоком бледном юноше с голубыми близорукими глазами, который сейчас пьёт пиво в «Шарашке». Может быть, играет с Лёшиком на бильярде. А может, сидит за стойкой рядом с Клавдией, расстегнув длинную шинель и поблёскивая стёклами очков. Сидит на месте Христины. Знает ли он, что сестра уже всё за него решила? Знает ли он, что сказать завтра Христине, или только хочет спросить: «Что теперь»?