Предчувствие любви
Шрифт:
Со следующего дня у Эжена де Колиньи началась новая жизнь. Он сказался тяжело больным, и теперь у его дома толпились нищие, обычные нищие, которых много у ворот монастырей и церквей. Каждое утро им подавалась щедрая милостыня во имя выздоровления хозяина.
Он добился встречи с высшим духовным лицом Франции и, хотя репутация кардинала была очень сомнительной, его благотворное влияние было налицо. Виконт на две недели уехал в монастырь.
В Париж он приехал неузнаваемым, со светлым лицом и кротким взором. Он сумел в очередной раз удивить, заставить о себе заговорить весь Париж. В церковных проповедях несколько раз упоминалось его имя как пример покаявшегося грешника, получившего благодатную помощь церкви. Все вокруг притихли, друзья ждали новых проделок.
Его встреча с Огюстом де Пенкорнэ состоялась в банке, он сдержанно поклонился, заговорил о делах. Оказалось, что за время всех этих безумств его финансовое положение почти не пострадало, за что виконт поблагодарил его. Огюст де Пенкорнэ, поразмыслив обо всех перипетиях последнего времени, решил, что де Колиньи, таким образом, распрощался со своими холостяцкими похождениями.
«Каждый расстается с холостяцкой жизнью по-разному. Одни сами охотно подставляют свою шею под семейное ярмо, готовя себя к роли образцового супруга, отца семейства. Нередко именно те мужчины, что перебесились в молодости, становятся безупречными семьянинами. Давно известно, что из бунтарей в юности выходят самые упертые консерваторы и ретрограды».
Поразмыслил об этом, а еще о том, что он тоже близок ко двору. Более того, после его падения стало хорошим тоном показать свою христианскую терпимость и приемлемость прощения – время для этого было самое удобное. Эжен де Колиньи снова был обласкан при дворе, его стали часто видеть в обществе церковных начальников и деловых людей. На балах он появлялся нечасто, вел себя сдержанно, любезно, безукоризненно. В ближайшее время де Пенкорнэ собирался объявить о помолвке. Виолетта ни намеком не напоминала о своем предложении. Эжен все время их общения был любезен и холоден. Но во время одного из танцев он прошептал:
– Мне кажется, время пришло.
В его взгляде девушка прочла для себя угрозу. Она не ждала пощады, но и не боялась. Виолетта де Пенкорнэ не была показушно набожной, она была глубоко верующим человеком и все заветы Евангелия принимала как руководство к действию. Никакие пересуды ей не были страшны, она их просто презирала. Виолетта была готова пожертвовать своей честью ради спасения души ближнего.
Виолетта ждала его, охваченная странным чувством глубокого покоя, собранности, в ней напряглись все ее душевные силы, никогда она не ощущала себя такой уверенной. Она чувствовала: сегодня придет ее час, произойдет нечто, что определит ее судьбу. Виолетта надела светлое, почти белое платье, просто зачесала волосы, ни одна драгоценная безделушка не украсила этот скромный наряд.
Эжен приехал в очень возбужденном состоянии. В нем все дрожало от страшного возбуждения и злой радости. Он чувствовал неотвратимость надвигающихся событий. Его реванш не за горами!
«Наконец-то пришел мой час, час расплаты за все унижения и боль, которые мне доставило цивилизованное общество, сделавшее меня развратником и корящее меня за то, что не собираюсь скрывать то лицо, которое приобрел благодаря ему. Всем хочется по-тихому распутничать, но не видеть страшную рожу греха. Они были монстрами – равнодушными, пресыщенными, ни капли чистоты, сострадания друг к другу. Так пусть расплатится за них всех она – невинная, чистая… А может, не такая уж и чистая. Разберемся».
Сознание своей греховности и ужаса от того, что здесь сейчас произойдет, вселяло в него дикую радость. Так чувствует себя волк, завидев отбившуюся от стада овцу, так радуется янычар, спешащий добить раненого беззащитного противника. Перед его глазами стояла жертва – великолепная, чистая. Он представил, как она будет сопротивляться, и у него сладко защемило сердце. Эжен не стал тратить время впустую. Впереди – последний акт спектакля, к этому времени все должно быть закончено.
Виконт подошел к девушке сзади, когда она стояла у большого зеркала, обнял так сильно, что ее руки оказались в капкане, сопротивления она не смогла бы оказать, если б и хотела. Взгляд Эжена случайно упал на зеркало, он на секунду ослабил хватку – таким неузнаваемо страшным показалось его лицо. Он был похож на волка, готового вгрызться в шею жертвы, не хватало только крови на клыках. Эжен невольно усмехнулся, заметив, что ищет следы крови на своих губах. Виконт резко повернул девушку к себе. Виолетта стояла с закрытыми глазами, с опущенными руками.
«Неужели все случится так просто?.. Неужели эта притворная кукла только и ждала того, чтобы оказаться в моих объятиях?..»
Эжен овладел девушкой молниеносно. Он жаждал и мог убить всякого, кто оказался бы у него на пути. Он был стремителен и бесцеремонен, не оказывая ни малейшего уважения и снисхождения юности и неопытности девушки. За все это время Эжен ни разу не взглянул на ее лицо.
Уже одеваясь, виконт посмотрел на часы, галантным тоном проговорил:
– Прошу прощения, мадемуазель, за поспешность. В следующий раз обещаю продлить удовольствие. Надо только выбрать время и место поудобней.
Не услышав ответа, Эжен обернулся к девушке. Она лежала в той же позе, в какой оставил ее несколько минут назад.
– Ого, все-таки я вас успел утомить? – весело проговорил он и развернул девушку к себе.
Виолетта казалась совершенно спокойной, после минутного молчания она спросила:
– Надеюсь, сударь, вы удовлетворили свою жажду мщения роду человеческому?
Эжен с удивлением взглянул на девушку. На овеянном силой лице – ни смущения, ни раскаяния, ни злости.
«Так кто из нас победитель?» – пронеслось в голове Эжена. Ответ собственного рассудка был неутешительным: на него ясно и открыто смотрела его жертва – его судья. Не зная, что с этим делать, виконт неторопливо поднялся и подошел к окну. На улице послышался шум подъезжающей кареты. Виолетта стала поспешно одеваться.
– Думаю, вам лучше остаться незамеченным. Следуйте за мной, я проведу вас через черный вход.
Виконт подчинился, хотя в его первоначальный план входили шумный скандал, слезы, мольбы, горячий шепот. Но все было как-то не так, все надо было обдумать, поэтому он быстро собрался, привычно осмотрелся – нет, не оставил ничего, что могло бы выдать его присутствие. Правда, он не успел сказать приготовленных язвительных слов, окончательно унизивших бы девицу, но на это еще будет время.
После его ухода Виолетта некоторое время оставалась неподвижной. Встав перед большим зеркалом, она сняла рубашку и брезгливо осмотрела тело. Так же неторопливо покопалась в комоде, где хранились привезенные из деревни платья. Разыскав грубого полотна длинную рубашку, надела на себя. Взгляд упал на ножницы. Взяв их в руки, Виолетта начала сосредоточенно отрезать волосы. Густые локоны не поддавались стали, она резала с большим ожесточением, пальцам было больно, но она не останавливалась, пока к ногам не упала последняя прядь волос. Увидев коротко обстриженную голову, она усмехнулась, взяла в руки распятие и улеглась на пол. Ни чувства, ни мысли не тревожили ее. Она умерла для мира.
Эжену хотелось скорее прийти домой, но он вспомнил, что там его уже ждут с победным отчетом друзья. Представив их физиономии, он застонал как от боли.
«Нет-нет, домой нельзя». Виконт вспомнил маленькую гостиницу, куда часто приводил своих очаровательных знакомых. Одна из комнат этой дорогой гостиницы была закреплена за ним. Весьма удобно, ведь он никогда не знал, чем закончится вечер и какая гостья или гость скрасит его ночь. Виконт нанял карету и в два счета оказался у тяжелой двери гостиницы. Служка выглянул за дверь, поискал в темноте спутника и удивленно спросил: