Предчувствие любви
Шрифт:
– Не знаю… Скорее это лишь ее предчувствие. Предчувствие того необыкновенного и великого, что делает человека Человеком. И неважно, в каком возрасте это произойдет, главное, чтобы это случилось. Тебе повезло, сегодня произошло твое посвящение.
– Посвящение? Это что, как посвящение в рыцари? – переспросил Павлик в крайнем волнении.
Стук входной двери заставил деда прервать разговор. Заговорщицки подмигнув внуку, Андрей Николаевич прошептал:
– Мы читаем книгу. На чем мы остановились?
– Как герольды созывали рыцарей
– Да-да, вот эта страничка. Так-с… «Выступайте, храбрые рыцари! Прекрасные очи взирают на ваши подвиги!», – громко и с выражением начал Андрей Николаевич.
Войдя в детскую, Кира Андреевна собрала разбросанные вещи сына и неодобрительно заметила:
– Папа, опять читаете «Айвенго»? Мне кажется, для пятилетнего ребенка это не слишком подходящее чтиво. Чтобы быть умным и успешным в современном мире, нужно читать специальные развивающие книжки. Я же давала вам список рекомендуемой литературы для детей этого возраста. Его составляли профессиональные педагоги и психологи.
– Книжки из этого списка мы уже читали, для Павлика они уж слишком просты.
– Ну а Вальтер Скотт еще слишком сложен.
– Мам, ничего тут сложного нет, – возразил Павлик.
– Между прочим, на этой книжке воспитано не одно поколение детей, – в тон ему заявил Андрей Николаевич. – Это же классика!
– Ну разве что классика… – согласилась Кира. – Но все равно, мнением специалиста не стоит пренебрегать. Вот свекровь в этом смысле просто молодец, надо отдать должное: всегда делает то, о чем ее просят.
– Да Света Владимировна обладает массой достоинств с частичкой «не»: не пьет, не курит, не ест мяса…
– Всегда и со всеми ровна, спокойна, по утрам делает зарядку…
– А также регулярно ходит в филармонию и на всевозможные выставки, – не скрывая сарказма, перечислял Андрей Николаевич. – Вот тебе, Павлик, образец для подражания.
Павлик, понимая скрытый смысл слов, заступился за женщину:
– Зачем ты так? Бабушка Света у нас хорошая, добрая, – немного подумав, добавил, – даже красивая.
– Ты находишь? – удивленно вскинул брови Андрей Николаевич.
– Мне кажется, она похожа на спящую красавицу, – неуверенно прошептал мальчик.
– Которую же из них? Белоснежку или царевну из сказки Пушкина?
– На принцессу из сказки Перро, Аврору. Помнишь ты в прошлом году подарил мне на день рождения эту книжку. Вот там на одной картинке, где Аврора сидит с веретеном, они очень похожи.
Андрей Николаевич, в той же шутовской манере, хлопнул себя по колену и воскликнул:
– Да-да, твоя правда, Павлик! А я-то все думал, кого Светлана мне напоминает. Действительно, спящую красавицу: поднять девушку подняли, а разбудить не разбудили.
– Ты в чем-то прав, но это означает только одно: нашей принцессе не повезло – принц попался никудышный. Видно, поиздержался в дороге, истратил все свои силы на стороне, – язвительным тоном парировала Кира. – И давайте не будем спорить! Почитайте еще минут десять, и спать.
Выразительный взгляд дочери заставил Андрея Николаевича прервать дискуссию. Он устроился поудобнее в широком мягком кресле и взялся за книгу: «Герольды провозгласили леди Ровену королевой любви и красоты, угрожая покарать всякого, кто дерзнет оказать ей неповиновение».
Слушая тихий голос деда, Павлик засыпал. В зыбких тенях на обоях возник нежный профиль девочки, через несколько минут ему уже виделось, как он «медленно и грациозно склонил копье», а прекрасная незнакомка возлагает на его голову венец из белоснежных цветов.
«Отныне и навсегда ты – посвященный!» – торжественно провозгласили герольды. Павлик глубоко вздохнул и улыбнулся во сне.
Заметив, что внук засыпает, Андрей Николаевич прекратил чтение и выключил настольную лампу. Сквозь приспущенные шторы лился неяркий свет, он не разгонял полумрак комнаты, а лишь подчеркивал теплоту и мягкость теней.
Любуясь причудливой игрой света и теней, Андрей Николаевич думал о другом, внутреннем, присущем каждому человеку свете. «Он может сиять ярко, как звезда, или мерцать, как огонек гаснущей лампадки. От чего это зависит? От выбора самого человека или от каких-то других неведомых причин? Почему в крохотном тельце внука разгорелся этот животворный огонек, а у красавицы дочки он так слаб, что и не разглядеть?»
Откинувшись на спинку кресла и отложив книжку на колени, Андрей Николаевич прислушался. В доме было так тихо, что, казалось, слышен шорох падающих за окном снежинок. Вслед их кружению стали мелькать и путаться мысли.
«И в кого Павлик таким уродился? В нашей родне все мужчины отличаются ровным характером, рациональным умом. Разве что по линии отца? Что-то не похоже. Олег – ученый, типичный карьерист, дед – тоже деловой человек. Разве что Светлана… Есть в ней что-то такое… потаенное, неразгаданное. Живет женщина как во сне, в полсилы: то ли от людей прячется, то ли сама себя боится – не разберешь. Но с Павликом у них определенно есть что-то общее. Посмотреть со стороны, кажется им и говорить не надо, понимают друг друга с полуслова. Да, есть в этом какая-то загадка…»
Некоторое время Андрей Николаевич еще пытался бороться с дремой, но сон неудержимо слеплял его веки.
Заглянув в детскую комнату, Кира Андреевна улыбнулась: «Уснули… Вот кому хорошо живется. Ни забот, ни хлопот…»
Она собралась тихонько прикрыть дверь, но что-то заставило ее оглянуться.
Будто в мгновенном свете фотовспышки она увидела завораживающее зрелище: снежные отсветы с улицы, расположившись на отдельных предметах интерьера, до неузнаваемости изменили комнату. Главным источником света в ней были лица спящих людей. Перед ней словно на полотне Рембрандта предстал остановившийся миг-вечность. Всё, даже воздух вокруг, дышало покоем и радостью. Казалось, только здесь и сейчас протекала реальная жизнь.