Предел бесконечности (сборник)
Шрифт:
Вот такую историю поведала нам Кристина Сталинаровна. Добавлю, что после этих событий несчастная женщина провела многие месяцы на больничной койке. И только известие о рождении внучки, которую по требованию бабушки назвали Лизой, вернуло старушке желание жить.
Судьба Лизы известна. Девять лет назад шумиха вокруг индивидов профессора Жулавского заставила людей поверить, что «биороботы» — самые опасные существа во вселенной. Их отправили в крематорные печи всех. Без допроса, без предъявления обвинений, без суда
Кого же на самом деле профессор Жулавский выводил в люди? Исполнительных рабов? Безжалостных убийц? Или чутких добрых друзей? А может быть среди них, как в любом обществе, были и те, и другие, и третьи? И кого же больше? Никто не задался этим вопросом. А исполнительской службе, как и крематорной печи, было все равно.
Я возвращалась домой с тягостным чувством. Мне пришлось говорить со старой женщиной о самом больном, самом страшном. И я подумала: если бы на моем месте была Лиза, как бы поступила она? И поняла: Лиза бы закрыла блокнот и не задала ни единого вопроса, лишь увидав печальные глаза осиротевшей старушки.
Интервью подготовила Анастасия Нежданова».
К статье прилагались две фотографии. На одной седая курчавая бабулька обнимала улыбающуюся девушку с тонким красивым лицом, обрисованным ровной линией ухоженных волос. Две счастливые женщины, голова к голове. Две пары сияющих глаз. Другая фотография демонстрировала прозекторскую, где просматривался стол и растерзанное тело на нем. Подписей к изображениям не было.
Чуть ниже имелась дописка: «Только в нашей газете! Читайте серию статей об индивидах профессора Жулавского. В следующем номере: «Истинное лицо Алексея Жулавского». Вы узнаете о ранее не публиковавшихся фактах биографии профессора, о его личной и семейной жизни».
Филипп отодвинулся от экрана.
— Орион, дай мне поименный список всех корреспондентов это газетенки.
— Позвольте уточнить задание.
— Чего еще не ясно? — доктор Жулавский удостоил индивида взглядом.
— Подобные данные не публикуются в открытых базах. Вы хотите, чтобы я нарушил закон?
— Какой закон?… Нет! Не надо мне цитировать кодекс! Достань все, что найдешь. Любыми средствами, но так, чтобы тебя не отследили. Меня интересуют женские имена.
— Будет сделано.
Из дальнего угла кабинета донеслось сдавленное сопение. Это смеялся Стас.
— Он тебя достанет, Фил.
— Лучше бы ограничил ему доступ в библиотеку, — проворчал Филипп.
— Я тебе давно говорил, что он начал свое образование с изучения юриспруденции. Ты меня, помнится, тогда послал.
— Я не нянька! Ты взялся его опекать, вот и продолжай в том же духе.
Стас хмыкнул, явно довольный замечанием, и для порядка напомнил:
— Слушай, мне вообще-то забот хватает. Ты помнишь, что мы заказали десять эмбрионов?
— Ты уже привез? Отлично! Предыдущая партия развивается успешно, будем закладывать следующую.
— Фил, а тебе в этой статье ничего странным не показалось?
— Болтовня!
— Там было про головную боль и насморк. Разве так бывает? У Ориона стопроцентный иммунитет, а боль он только диагностирует, и то, когда захочет. Его организм защищен от любых неприятностей, как зародыш в матке!
— Почем я знаю, что у них бывает! Но с легкой руки этой «Анастасии Неждановой» газеты сейчас расшумятся во все глотки.
— Не бери в голову, у нас «крыша»… Слушай, а ты даже имя репортерши запомнил! Чего это вдруг?
Филипп долго смотрел на застывший электронный текст.
— Я думаю, что это вовсе не «Анастасия какая-то». Сто против одного! Ее имя — Анна Жулавская.
— Твоя сестрица? — изумился Стас.
— Да. И она что-то знает. Она была с отцом в последние годы. Она видела, как он работал, и теперь собирается поведать об этом миру. Я должен ее найти!
— Зачем? Фил, ты получил своего индивида. Что тебе еще надо?
— Решить отцовскую задачку, вот что мне надо! Мне нужны мои жрецы, а не дубликаты его поделок! Орион — это прототип. Теперь дело за новыми! Я должен понять, что наделала эта штука, — он ткнул пальцем на колбу с осколками минерала, безделушкой застывшую на столе. — Ты мне можешь объяснить, как кусок камня сформировал в родниковой воде человеческую ДНК?
Стас устало покачал головой.
— А Анна скорее всего может! — Филипп хлопнул ладонью по столу. — Сделай все, чтобы ее отыскать. Используй парня. Я хочу проверить его в настоящем деле. Зря, что ли, ты его всюду таскаешь за собой по поводу и без повода!
За окном вагона проносились снежные поля, полусонные деревеньки, холодные полустанки. Мелькали столбы электропередач, текли и текли провода. Тамара, свернувшись калачиком на жесткой полке, приткнулась головой в колени Глеба и мирно дремала, под размеренное перестукивание колес. Обрюзгшая женщина напротив копошилась среди многочисленных катулей и недоверчиво поглядывала на загорелого длинноволосого парня. Он понял ее мысли: как бы чего не спёр. Стало противно. Он отвернулся к покрытому изморозью окну.
Зачем я еду туда? Что найду? Пустой дом? Память?.. Виртуальную могилу без надгробия и доброго имени?
Смутные воспоминания о первых минутах существования вне капсулы вызвали легкий озноб. Глеб поспешно направил мысли в противоположную сторону: поближе к Тамаре, к полюбившейся деревеньке и ее обитателям, к приемному отцу.
Вьюжным февральским днем они вдвоем стояли на крыльце избы, и Борис Сергеевич спросил:
— Ну что? Что решил-то, сынок?
— Поеду. Может себя лучше узнаю, когда пойму, что за эксперимент такой на мне поставили.