Пределы автономии воли в корпоративном праве: краткий очерк
Шрифт:
Однако данный довод оправдывает императивность лишь тех правил, которые значимы для третьих лиц (кто действует вовне от имени общества; защита кредиторов, т. е. условия ответственности перед третьими лицами: уставный капитал и связанные с ним правила распределения прибыли; правила реорганизации и ликвидации).
Ограничение автономии воли в отдельных организационно-правовых формах может иметь значение и для будущих участников, которые по форме судят как об особенностях, ей присущих (ограниченная/неограниченная ответственность, структура управления и пр.), так и о степени ее диспозитивности и связанных с этим рисках [138] . Однако представляется, что это само по себе не препятствует диспозитивному подходу в регулировании отдельных форм, например, непубличного АО и ООО, поскольку с ними сам законодатель в настоящее время ассоциирует максимальную свободу.
138
См.: Armour J., Hansmann H., Kraakman R. Op. cit. P. 22–23.
§ 7. Принцип большинства
Наиболее очевидная причина ограничения автономии воли – это потенциальное множество участников корпоративного правоотношения, что влечет невозможность договориться.
На этот фактор обращает внимание, в частности, Д.И. Степанов, раскрывая
Именно поэтому все решения участниками корпорации по общему правилу принимаются на основании принципа большинства, что порождает общую неопределенность в отношении того, насколько соответствующие решения могут изменить жизнь корпорации, а значит, возникает вопрос о защите интересов миноритарных участников [140] .
139
См.: Степанов Д.И. Свобода договора и корпоративное право. С. 342–344.
140
Cм.: Roth G.H., Kindler P. Op. cit. P. 113–115; Schmolke K.U. Op. cit. P. 384. Строго говоря, ограничением автономии воли является уже сам по себе принцип большинства, поскольку априори предполагает допустимость изменения правоотношения без воли части участников (акционеров). Обоснованием для появления принципа большинства стала необходимость обеспечить работоспособность общества, повысить его эффективность (см.: Roth G.H., Kindler P. Op. cit. P. 113). Д.И. Степанов обращает внимание на то, что в некоторых случаях принцип большинства является императивным, например, в АО (см.: Степанов Д.И. Свобода договора и корпоративное право. С. 347).
Собственно понимание этой проблемы пришло довольно быстро, задолго до современных дискуссий о свободе договора. Так, в России еще до революции 1917 г. широкий резонанс получило дело, рассмотренное Сенатом, где было признано, что по решению большинства акционеров в устав могут быть внесены изменения, первоначально не предусмотренные уставом [141] . Так, В.И. Синайский, комментируя это дело, писал, что решение Сената опровергает договорную природу акционерной компании, поскольку акционеры обязываются к тому, на что они не соглашались [142] .
141
Данный вопрос на тот момент обсуждался не только в России, но и в других европейских странах, например во Франции (cм.: Гойхбарг А.Г. Права общего собрания акционеров // Вестник гражданского права. 1917. № 2. С. 116–130).
142
См.: Синайский В.И. Русское гражданское право. М.: Статут, 2002. С. 435.
Данное решение Сената обсуждалось в литературе. Например, В.А. Маклаков полагал, что выводы, сделанные Сенатом, на практике могут обернуться произволом, поскольку власть большинства становится безграничной [143] .
П.Н. Гуссаковский также относил к числу самых актуальных проблем проблему распределения управленческих полномочий в акционерных обществах, при этом он высказывался резко против предоставления акционерному большинству неограниченной власти. Так, ученый полагал, что лицо, становясь акционером, соглашается на все правила, закрепленные в уставе общества, и признание безоговорочной возможности изменения устава по решению большинства будет равносильно признанию за большинством акционеров права принудительного привлечения меньшинства к участию в таком измененном акционерном обществе [144] .
143
См.: Маклаков В.А. Власть большинства в акционерных компаниях // Вестник гражданского права. 1914. № 2. С. 139–140.
144
См.: Гуссаковский П.Н. Указ. соч. С. 57.
В советской юридической литературе 1920-х гг. также затрагивались аналогичные вопросы, связанные с защитой прав акционерного меньшинства. В частности, В.Ю. Вольф соглашался с тем, что нельзя признать справедливой ситуацию, когда акционеры, владеющие контрольным пакетом акций, будут распоряжаться имущественными и личными правами меньшинства [145] . Одна из попыток решить проблему сводится к формулированию неких «неотъемлемых» прав акционеров. Так, В.Ю. Вольф после обсуждения различных гипотез в отношении того, что можно рассматривать в качестве неотъемлемых прав, поддержал теорию, согласно которой таковыми могут считаться права, без которых акционер не вступил бы в общество, уточняя, что рассматриваться должна не воля конкретного акционера, а типичная, обычная воля среднего акционера (по выражению автора, «презумптивное воленаправление приобретателя акций») [146] . Следует отметить, что данные теории не нашли широкой поддержки и не применялись на практике, поскольку отличались крайней расплывчатостью критериев.
145
См.: Вольф В.Ю. Основы учения о товариществах и акционерных обществах. М., 1927. С. 134.
146
См. там же. С. 135.
В современных правопорядках для решения названной проблемы – защиты миноритария от несправедливых и (или) непредвиденных изменений устава выработана совокупность императивных правил: принцип равного отношения к участникам (акционерам), установление квалифицированного количества голосов или даже единогласия для принятия решений по наиболее важным вопросам, процедурные правила проведения собраний (обеспечивающие возможность заранее узнать повестку, посетить собрание, задать вопросы и быть услышанным), право на оспаривание решения собрания как по мотивам грубого нарушения процедуры, так и по причине нарушения со стороны мажоритариев принципа равного отношения или обязанности лояльности, а в некоторых случаях из-за отсутствия должного обоснования и противоречия интересам общества (например, исключение преимущественного права при дополнительной эмиссии, одобрение продажи всех или почти всех активов (крупной сделки)) [147] .
147
Cм.: Roth G.H., Kindler P. Op. cit. P. 115–143.
Собственно этот аргумент использовался и в дискуссиях сторонников экономического анализа права, которые также подчеркивали, что после создания корпорации имеется риск того, что менеджмент и (или) контролирующий акционер проведут поправки, ущемляющие интересы остальных акционеров [148] .
Так, возможность принятия изменений в устав, нарушающих права акционеров, рассматривается некоторыми авторами как наиболее серьезное оправдание для введения императивных норм, учитывая, что корпорация потенциально бессрочна и участники в силу ограниченной рациональности и чрезвычайно высоких издержек при подготовке устава не смогут учесть все возможные варианты изменений устава, чем может воспользоваться контролирующий акционер (группа акционеров), проводя такие поправки в свою пользу. При этом тот факт, что изменение устава проходит через голосование акционеров, не решает проблемы, так как, во-первых, имеет место проблема безразличия неконтролирующих акционеров (каждый надеется, что это его не затронет, пусть лучше другие разбираются), во-вторых, контролирующий акционер может использовать разные механизмы стимулирования голосования за нужную ему поправку (например, обусловить выплату повышенных дивидендов принятием изменений устава, либо включить выгодные ему поправки в проект поправок в устав, большая часть которого выгодна или нейтральна по отношению ко всем акционерам), и усугубляется все тем, что заинтересованный акционер сам будет голосовать за поправку [149] .
148
См.: Gordon J.N. Op. cit. P. 1573; Bebchuk L.A. Limiting contractual freedom in Corporate Law: the desirable constraints on charter amendments. P. 16–17; Dammann J. Op. cit. P. 122–123.
149
См.: Gordon J.N. Op. cit. P. 1573–1580; Bebchuk L.A. Limiting contractual freedom in Corporate Law: the desirable constraints on charter amendments. P. 11–12, 17–21, 28–29.
Очевидно, что риск таких поправок многократно увеличивается в континентальных правопорядках, в которых концентрированная структура капитала и во многих компаниях имеется контролирующий акционер (группа акционеров) [150] .
На основании изложенного Дж. Гордон применительно к публичным компаниям считал возможным говорить о следующих группах императивных норм: 1) о процедурных правилах (например, о проведении общего собрания); 2) о структуре управления и компетенции (распределении полномочий между акционерами и менеджментом); 3) о реорганизации и ликвидации, а также о продаже всех или большей части активов (в российском праве аналог – крупные сделки); 4) о фидуциарных обязанностях органов управления, а также контролирующего акционера (любопытно, что автор задает риторический вопрос: в каких обстоятельствах разумный акционер мог бы захотеть исключить применение фидуциарных стандартов?), хотя автор и допускает индивидуальные, четко оговоренные исключения (например, разрешение директору работать в другой компании) [151] .
150
См.: Dammann J. Op. cit. P. 126–127.
151
См.: Gordon J.N. Op. cit. P. 1591–1597.
Риски, порождаемые принципом большинства, очевидно, проявляются прежде всего в отношении публичных обществ с учетом ранее рассмотренного фактора недостаточной квалифицированности и заинтересованности акционеров таких обществ в защите своих прав. Это, несомненно, служит доводом в пользу императивной регламентации многих аспектов деятельности публичных корпораций (структуры органов, порядка их формирования и деятельности, раскрытия информации, стандартизации прав акционеров и т. п.).
Между тем, на наш взгляд, и участники непубличных обществ также могут пострадать от отсутствия всяких ограничений власти большинства. В связи с этим можно поддержать то, что решения, которыми изменяется объем прав участников (акционеров) таких обществ, принимаются только единогласно (см. п. 2 ст. 8 Закона об ООО, п. 8 ст. 7 Закона об АО); что касается решений, принимаемых большинством, то основным способом противодействия злоупотреблениям со стороны мажоритария остается оспаривание таких решений. Именно по этой причине право на оспаривание решений органов управления следует признать одной из главных гарантий прав участников (акционеров) [152] , а потому – императивной нормой.
152
В сравнительно-правовой работе, специально посвященной корпоративному праву континентальных стран, право на оспаривание решений называют решающим и необходимым средством в системе способов защиты миноритариев, даже если по факту оно будет рудиментарным, см.: Roth G.H., Kindler P. Op. cit. P. 135.
§ 8. Неотъемлемость права принимать решение об участии в юридическом лице
Из ч. 2 ст. 30 Конституции РФ вытекает невозможность принуждения к вступлению в какое-либо объединение и пребыванию в нем. Любое объединение, его структура и организационно-правовые формы управления им должны быть основаны на личной инициативе, добровольном волеизъявлении и, следовательно, на добровольном членстве в таком объединении [153] .
В частности, вопросы реорганизации и совершения крупных сделок по существу определяют, продолжит ли общество существовать в прежнем виде, а значит, такие вопросы не могут решаться без воли участников, иначе бы они оказались в новом (реорганизованном) юридическом лице без их согласия. Это вовсе не означает, что общество никогда не может быть реорганизовано (все его имущество не может быть продано), пока на это не дал согласие каждый его участник (акционер), поскольку это вступало бы в противоречие с главенствующим в хозяйственных обществах принципом большинства, обеспечивающим необходимую степень гибкости и оперативности в принятии решений в коммерческой деятельности. Как представляется, указанное выше конституционное право принимать решение об участии в юридическом лице будет в достаточной степени гарантировано, если несогласившимся предоставляется право выхода или, иначе говоря, они получают возможность требовать выкупа своих прав участия (доли, акций) за справедливую цену, т. е. они не понуждаются входить в состав реорганизованного (юридически или фактически в результате совершения крупной сделки) юридического лица. В частности, именно такой компромисс можно увидеть в ст. 75 Закона об АО и п. 2 ст. 23 Закона об ООО.
153
Постановление Конституционного Суда РФ от 03.04.1998 № 10-П.