Пределы
Шрифт:
Тесто каталось и мялось под его пальцами, как попка глупого Кори. Тарин моргнул, когда в голове всплыли старые воспоминания, а потом медленно приложил руку к круглому гладкому комку. Эдон отошёл от стола к печи, и Тарин кивнул своим мыслям.
— Утренний хлеб почти готов, мальчик. Положи тесто в кастрюли и отнеси в тёплую комнату. Я пока вытащу хлеб, а потом посмотрю, как ты работаешь над собой ручками.
Тарин вышел из транса и поторопился выполнить задание. Дар в потяжелевших яичках больше не мог ждать. И… Леди! Как же вкусно пахнет
Эдон рассмеялся, осторожно выкладывая хлеб на стол.
— Теперь понимаешь, почему это чудо? Из противной вязкости и муки получается Матушкино Благословение.
Тарин фыркнул. Снова эти Матушки! Но свежий хлеб пах так вкусно, что Тарин чуть не расплылся лужицей у стола.
Эдон продолжил:
— Как бы мужчины узнали, как печь хлеб? Как растить и растирать зерно? Где найти дрожжи, и что с ними делать? А месить тесто, дать ему отдохнуть и только потом печь его? Это Матушкино Благословение и доказательство того, что мы цивилизованные, а не дикари.
Во рту у Тарина собралась слюна, а член стал выделять смазку. Тарин не знал, какое желание удовлетворить первым.
— Хлеб ещё очень горячий, мальчик, — мягко сказал Эдон. — Покажи мне, как ты себя гладишь.
— Испачкаю руки, — нахально ответил Тарин, но потом всё-таки схватил член и провёл по нему рукой.
— Да, приступай, мальчик.
Тарин улыбнулся, смачно сплюнул в ладошку и погладил член от основания до головки. Свободной рукой он задрал футболку и нашёл чувствительный сосок. Как же было здорово хоть ненадолго освободиться от ненавистной тряпки. Тарин застонал, массируя коричневый бугорок.
Эдон подошёл ближе и занялся вторым соском, слегка оттянул его, подстраиваясь под ритм Тарина.
Тарин всхлипнул. Слишком хорошо! С мальчишками проще, а мужчины любят дразнить!
— Молодец, — проворковал над ухом Эдон. — Давай, и я угощу тебя мёдом. — Он ущипнул Тарина за нежную плоть и тот со стоном кончил.
— Ах! Ой-й-й! — взвыл Тарин, когда его дар брызнул на пол. Противные мужчины со своими дурацкими играми! Рука была занята соском и не успела поймать дар!
Эдон прижал к себе Тарина, не позволяя ему наклониться, чтобы вылизать пол.
— Тарин! Всё хорошо. Разбрызгать семя не страшно, рассыпать муку — хуже! — Голос у Эдона был подозрительно весёлый, поэтому Тарин ему не поверил. — Послушай, наше тело постоянно делает новый дар. К тому же с едой мы получаем достаточно соли и протеина. Хватит паниковать.
Тарин заёрзал в руках Эдона. Сержант говорил так, будто дар Тарина не был особенным. Обычным. Тарин дёрнул головой. Эдон хотел съесть его рот!
— Ест клювонос! — сказал Тарин. — Не мужчины!
Сержант фыркнул.
— Ох, ты уже стал мальчиком Гаррика!
— Поймали, — пробурчал Тарин.
— Ага, поймали, — повторил Эдон и выпустил его из объятий. — Вот. Давай срежем корочку. Серединка пока горячая и всё ещё доходит. — Сержант дал Тарину ароматную хрустяшку и полил её мёдом. Тарин укусил сладкий хлебушек, измазав лицо и пальцы в мёде.
— Ням, — сказал Тарин, не зная, как лучше описать блаженство, которое сейчас испытывал. — Ням. — Ощущения были почти такими же, как когда вылетает дар. Тарин облизал пальцы, на которых осталось немного спермы. Сладко и солёненько. Какая вкуснятина!
— Надо сложить буханки в корзину и отнести на собрание в честь Дня Матушек. Там мы угостим всех тёплым хлебом.
Тарин рассеянно кивнул, думая лишь о сладком лакомстве. Когда Эдон принёс корзины, Тарин прожевал последний кусочек и начал укладывать хлеб.
Тарину понравилось помогать. И неважно, что его пальцы были измазаны в мёде и даре… Тарин замер. Чёрт! Дар на руках. Тарин посмотрел на буханку, на которой виднелся блестящий след. Мужчины всё-таки съедят его дар. Тарин фыркнул. Смешно. А клювонос ещё говорил, что мужчины это не делают! Тарин схватил ещё буханки и положил их в корзину, проводя по ним ладонью. Всё. Руки чистые. Тарин улыбнулся, радуясь тому, что Эдон ничего не заметил.
— Я хороший! — объявил Тарин.
Сержант усмехнулся.
— Да, мальчик. Если капитан спросит, я предоставлю ему хороший рапорт.
Тарин торопился за Эдоном, неся в руках корзину с хлебом. Похоже, они направлялись к залу, где ему показали неправильное твёрдое яйцо и благословили.
Чем ближе они подходили, тем больше в коридоре встречалось спешащих туда же мужчин. Они кивали Эдону, освобождая проход для несущего хлеб помощника. Однако Тарину стало не по себе. Слишком много мужчин в узком коридоре! По коже словно поползли мурашки, и Тарин глубоко вздохнул, когда они с Эдоном открыли крепкие двери и вошли в комнату для церемоний.
— Давай, оставим хлеб здесь. А ты иди, садись вон там. Видишь Кинана?
Тарин кивнул. Новенькие мальчишки расположились на полу, позади последнего ряда забавно «хрюкающих» мягких сидений. Ребята сидели тихо, опустив глаза, и Тарину тоже захотелось притвориться мёртвой добычей. Последние ряды кресел заняли мальчишки постарше. За ними был узкий проход, за которым сидели кадеты, а ближе к сцене — мужчины. Тарин всхлипнул. Никаких рук в лесу не хватит, чтобы сосчитать кадетов, мальчишек и мужчин в этом зале!
— Весь мир? — часто дыша, спросил Тарин.
Эдон улыбнулся.
— Нет, мальчик. Здесь собралась почти вся наша община. Мы все приходим на собрание в честь Дня Матушек, кроме тех, конечно, кто несёт вахту. Не пугайся. Ничего плохого не случится. После того, как Титус благословит нас, мы споём песню Матушкам. Потом мальчишки уйдут слушать интересные истории. Младших кадетов мы отправим на уроки, а старшие курсанты и мужчины продолжат петь песни, слушать лекции и делиться новостями.
Эдон похлопал Тарина по до сих пор незажившей попе.