Предназначено судьбой
Шрифт:
— У меня когда-то был сын. Давным-давно, — выдавил Дункан.
Джиллиан постаралась скрыть удивление. Собственно, что в этом известии поразительного? Если у Дункана когда-то была жена, то вполне могли быть и дети.
— Твой сын живет в колониях? — осторожно спросила Джиллиан.
Котенок мяукнул.
Дункан подошел к окну, повернулся к жене спиной. Всякий раз, когда разговор заходил о его прошлом, он старался не смотреть Джиллиан в глаза.
— Мой сын умер.
— Ой, извини, — испугалась она. — Мне
— Мне тоже было жаль. — Он смотрел в окно на осенний сад. — Жена умерла при родах, а ребенок… он не выжил. Первый день плакал, потом замолчал.
Дункан на миг шевельнул руками, словно прижимал к себе младенца. А может быть, ей это только показалось.
— Сколько он прожил?
— Три дня. И умер у меня на руках.
— У него было имя?
Дункан ответил не сразу. Голос его звучал отстраненно, словно доносился откуда-то издалека.
— Могавки считают, что имена умерших вслух произносить нельзя. — Он невесело усмехнулся. — У них вообще очень много запретов. Мальчика звали Зимний Ручей, потому что он родился в декабре. Я сам придумал это имя. У индейцев имена детям дает совет женщин, но мой сын до этого не дожил. И все-таки он заслужил имя. — Дункан сердито взмахнул кулаком. — Да, заслужил!
Джиллиан подмывало подойти к мужу и обнять его — она слышала в его голосе страдание, однако такт подсказал ей, что делать этого не следует. Сейчас лучше Дункана не трогать.
После паузы граф обернулся, и Джиллиан поняла, что он снова здесь, рядом с ней.
— Мы с Уиллом едем в порт. Если хочешь, поужинаем вместе в городе. Например, в таверне «Два петуха».
— С удовольствием, — оживилась Джиллиан, поглаживая котенка.
— Вот и отлично. — Он направился к двери. — Я пришлю тебе записку, когда станет ясно, во сколько мы закончим. Пока точное время назвать не могу.
— Меня это устраивает.
Дункан на прощание помахал ей рукой:
— Ну, до встречи.
Джиллиан немного постояла, потом бросилась вслед за мужем.
— Дункан!
Она хотела сказать, что любит его. Когда он говорил о своем умершем сыне, Джиллиан очень остро это почувствовала. Когда же это произошло? Когда она успела влюбиться в графа Кливза, которого называют Американским дьяволом?
— Ну? Что еще?
Он обернулся, и Джиллиан поняла, что сейчас не время говорить о любви. Дункан не любитель нежных слов. Он только замкнется в себе. Глядя под ноги, Джиллиан сказала, прижимая к груди котенка:
— Спасибо за подарок, муж.
— Не за что, жена.
Она осталась стоять, а он пошел дальше.
Громко хохоча, Джиллиан швырнула в лорда Гэллоуэя скорлупой каштана.
Скорлупа попала лорду в ухо, что вызвало у Дункана приступ заливистого смеха.
— Неужели ты не можешь справиться с собственной женой? — возмутился Уилл. — Английская жена должна сидеть и помалкивать
Дункан закашлялся от смеха, потом отхлебнул из чаши вина.
— С этой женой у меня ничего не получится. Я сделал плохой выбор. Не слушается она меня, ну что тут будешь делать! Несчастный я человек. — Он повесил голову. — Позор на всю Англию.
— За это надо выпить. — Уилл потянулся к бокалу. Лицо его побагровело от смеха и от выпитого. — Поднимаю тост за сильных жен и глупых мужей, которые могли бы быть счастливыми, если б только постарались.
Он чокнулся с Джиллиан и Дунканом, и все трое выпили терпкого красного вина.
Джиллиан поставила свой бокал и откинулась на спинку кресла, наслаждаясь веселой, непринужденной атмосферой. А на улице тем временем лил холодный дождь, грохотал гром. Здесь же, в таверне, весело потрескивал огонь в камине, пахло дымом и свечным воском.
Компания расположилась в отдельном зале, на втором этаже таверны «Два петуха», на Пикадилли. Хозяин устроил для высоких гостей настоящий пир: пирог с устрицами, жареный гусь, американский картофель, свежевыпеченный хлеб. На десерт подавали сушеные фрукты и орехи. Джиллиан и ее кавалеры хрустели скорлупой, пили вино и болтали о всякой всячине.
Уилл выбрал каштан покрупнее, расколол его пополам и поддел сладкое содержимое кончиком ножа.
— Завтра встречаюсь с Данбери насчет земельного участка в Чизапике. Думаю, продаст. Хочешь, поедем со мной? Ты поможешь мне сбить цену. Я заметил, что в твоем присутствии люди становятся более покладистыми. — Он пожал плечами. — Ты многим действуешь на нервы. В том числе и мне.
Дункан проигнорировал это последнее замечание.
— Завтра не могу, занят. Еду в Нью-Форест, проведать своего лесника. Он стал совсем дряхлый, не может уследить за браконьерами. Говорит, у него внук подрос, может занять должность лесничего. Но я хочу сначала посмотреть на этого парня. — Он предложил Джиллиан половинку каштана. — Возьми лучше мою жену. Ей-богу, она умеет торговаться получше, чем я. Вчера ко мне пришел строительный подрядчик. Жаловался на Джилли, говорил, что она обобрала его как липку.
Уилл расхохотался, восторженно хлопнув ладонью по столу, уставленному грязными тарелками.
Джиллиан улыбнулась, жуя мучнистый, сладкий каштан.
— Нет, в покупке недвижимости я ничего не понимаю. Мне невдомек, зачем мужчины всё это делают: покупают участок леса, вырубают его, выкорчевывают пни — и все для того, чтобы посадить табак. Зачем вообще мужчины живут в американской глуши, вдали от Лондона? Ведь там нет никого, кроме диких медведей и кровожадных туземцев.
Едва договорив, Джиллиан поняла, что сболтнула лишнее. Ведь нужно быть осторожней. Во всем виновато вино.