Предновогодье. Внутренние связи
Шрифт:
Парни принялись тормошить Капу. Тот бормотал и отпихивался, но все же пробудился ото сна, хотя с натугой, и теперь заспанно и удивленно вглядывался в лица побудчиков.
— Тоха, ты, что ли?
— Я, — подтвердил версию Капы парень в вязаной шапочке.
— А чего здесь забыл?
— Капа, это у тебя надо спросить, чего ты здесь забыл, — просветил Тоха, и парни заржали. — Вторая лекция закончилась, уже обед. Собирайся, и пошли на занятия.
— Да я ж того… Нарушитель… Вроде как исключен, — промямлил Капа,
— Пока нет, а раз так, то пошли прихорашиваться. Еще успеешь наисключаться. Прогулы тебе сейчас противопоказаны, — сказал другой парень.
Капа попытался встать, но застонал и схватился за голову. Его тоже мучило жестокое похмелье. Тоха ухмыльнулся:
— Нехило вы вчера гульнули. Надеюсь, с положительным результатом? — подмигнул мне.
— Ничего не было, — хмуро пояснила я. Парни понимающе закивали. — Просто снимали напряжение.
— Ага. Снимали, — чересчур вежливо согласился Тоха. — Напряжение.
И орава парней загоготала.
— Так, проваливайте отсель, — я указала перстом на дверь. — А ты, Капа, — ткнула в парня, — надеюсь, разъяснишь внятно товарищам, что здесь вчера произошло.
Капа, кряхтя, поднялся с кровати и, пошатываясь, почесал шевелюру.
— Ничего не помню, — развел руками, вызвав своим откровением взрыв веселья у парней.
— Капа! — повысила я голос.
— Ладно, — согласился парень примирительно и в сопровождении друзей потопал мелкими шажками к двери. — Башка трещит! — жаловался он по дороге. Компания скрылась в соседней комнате. За стеной послышался дружный хохот.
— Ну, ты даешь, соседка, — покачала головой Аффа, прислонившись к косяку. — Вот уж не ожидала от тебя такой прыти. И с кем? С Капой!
— И ты туда же? — вскинулась я и схватилась за голову, пытаясь удержать боль.
— Ничего себе "туда же"! Полдня прошло, ребята забеспокоились, сорвали меня с обеда. Прибегаем, комната близнецов нараспашку, а Капы нет. Кто-то решил, что бедняжка с горя повесился где-нибудь в уголке или сиганул с крыши. Ну, мы и давай бегать, искать по всей общаге. Тут случайно прохожу по коридору, а из твоей комнаты храп разносится по всему этажу. Я-то знаю, что это Капа храпит, когда налакается без меры. Обычно даже у нас в комнате слышно, какие рулады он выводит во сне.
— Ничего не слышала, — призналась я. — Спала как убитая.
Девушка отвела глаза:
— Значит, теперь весь институт узнает, что ты спала с Капой.
— Елки-палки! — взвыла я. Голова затрещала как перезрелый арбуз. Мозги бродили и болели. — Аффа, ничего не было! Мы напились и уснули. Представь, наше потрясение вчера, и вот тебе на — любовь, не сходя с места?
— Да понимаю я всё, — вздохнула соседка. — Сама до сих пор не могу успокоиться. Сегодня на лекциях была полупустая аудитория.
— Вот видишь! А этому полоротику еще труднее. Его вчера
— Но ребятам глотки не заткнешь, — кивнула Аффа на стену.
Я махнула рукой. Гораздо важнее раскалывающаяся голова, в которой отбивали марш барабанные палочки. Улегшись на кровать, я обхватила себя руками и замерла.
— Плохо? — посочувствовала девушка. — Могу ослабить похмелье, но нужно снимать дефенсор.
Нет уж. Предпочитаю скончаться в муках.
— Пойду, поспрашиваю по знакомым. Может, найдется в заначке что-нибудь эффективное.
Я благодарно закивала и от нестерпимой боли уткнулась лицом в подушку. Уйдите все! — закричала про себя. — Хочу тишины и покоя!
Неизвестно, сколько пролежала в полудремоте, как снова появилась Аффа и сунула под нос дурно пахнущую темную жидкость.
— На. Снадобье прочищения. Осталось после лабораторки у Ромашевичевского. Отличное средство и еще не забродило.
Я с подозрением покосилась на густую жижу.
— Не буду. Лучше умру сегодня, а завтра воскресну и пойду пешочком на занятия.
Соседка, не мешкая, зажала мне нос. От неожиданности я едва не задохнулась и замолотила руками. В открывшийся рот девушка на удивление сноровисто влила одуряюще кислую отраву.
— Вот и славненько. Мигом прочистит мозги. Побегу, а то не успею пообедать.
— Разве столовая работает? — выдавила я, пытаясь удержать в себе лечебное снадобье.
— В холле поставили временную продуктовую лавку. Но Царица повелела, чтобы завтра столовая открылась как обычно. Кстати, у тебя в запасе сорок минут.
Я нечленораздельно промычала.
Рецепт Ромашевичевского прошелся ершиком по внутренностям, прочистив от ушей и до пяток. Десять минут я умирала в туалете, потом столько же времени приходила в себя в душе, и уже относительно бодрая и посвежевшая вернулась в швабровку с раздумьями о том, во что же нарядить себя, любимую. Выбор был невелик, вернее, его не было вообще: прямая юбка чуть ниже колен и оставшийся второй свитер поверх футболки. Прелесть.
Процедура обрызгивания мифическими духами из флакончика стала ежедневным ритуалом. Возможно, я занималась самообманом, играя в таинственную аристократку, но невинное развлечение проливалось бальзамом на душу, лишенную в детстве ребяческих удовольствий.
Собрав сумку, я помазала губы. Сбегала и в последний раз погляделась в зеркало. Отразилась припухшая физиономия, но, слава богу, с осмысленным взглядом и заработавшими мозгами. Через мучения — к цели! То есть через вонючие отвары — к приличному человеческому образу.
В комнате близнецов стояла тишина. Наверное, парни из группы поддержки, подхватив Капу, ушли в институт. Оглядев побоище в швабровке, я вздохнула. Нет времени на уборку, займусь приведением комнаты в порядок вечером после занятий.