Предписанное отравление
Шрифт:
– В семь часов. С точностью до минуты.
– Кто из слуг отнес ей ужин?
Кэрол снова слегка улыбнулась, и ее улыбка снова была горькой.
– Никто. Его отнесла моя кузина.
Суперинтендант не потребовал объяснений.
– Теперь насчет лекарств, – продолжил он. – Мы обнаружили пустой пузырек. Доктор Фейфул говорит, что он дал миссис Лакланд порцию, когда днем посещал ее. Мисс Квентин, сколько оставалось в пузырьке?
– Я не уверена. Почему бы вам не спросить самого доктора?
– Это не ответ, – прямо заметил он. – Мне нужно ваше собственное наблюдение. Но если вы не уверены, то оставим это.
– Да. Но доктор сказал, что когда пузырек опустеет, в тонике не будет нужды. Не знаю, могла ли она из-за этого принимать его не так тщательно.
– Она принимала его регулярно?
– Да. Но он ей не нравился, и ей приходилось напоминать.
– Понятно. Буду признателен, если теперь вы расскажете, что именно происходило после ужина и до момента, когда вы обнаружили бабушку при смерти и вызвали доктора. Просто расскажите все, что вспомните – неважно, насколько незначительным это может казаться. Начнем с того, каков был обычный распорядок дня миссис Лакланд после ужина?
– Вы имеете в виду, чем мы занимались в другие вечера? Ну, обычно бабушка вызывала кого-нибудь звонком, чтобы поговорить. Или она просто читала, конечно, когда ее состояние позволяло. Затем, в девять вечера, миссис Бидл, кухарка, относила ей стакан горячего молока. Для того из нас, кто присматривал за ней в тот вечер, это было сигналом к тому, что нужно подняться и проверить, насколько удобно она устроилась на ночь.
– У вас не было заведено пожелать ей доброй ночи?
– Нет. Она не хотела никого видеть, если ей не было нужно о чем-то сказать.
– Хорошо. Мисс Квентин, пожалуйста, продолжайте. Что произошло после ужина?
Кэрол ненадолго задумалась.
– В четверть восьмого все было, как обычно: прошлым вечером мы припозднились, так как пришел мистер Карновски, и ужинали до восьми. Затем мы говорили, потом перешли в гостиную и включили радио, и…
– Один момент. Пока вы были в гостиной, кто-нибудь из вас отлучался?
– Ну, да. По крайней мере, я. Мне показалось, что Дженни будет рада побыть с Яном наедине, и я вышла. Ведь я была с ними все время с тех пор, как он пришел, и со стороны Дженни было очень достойно то, что она терпела меня всякий раз, когда они встречались здесь. Так что я сказала, что пойду поговорить с миссис Бидл о Хетти (это горничная, которую я собралась уволить), но сначала я решила сходить наверх – за платком. Если вам нужно время, то это произошло около двадцати минут девятого. Затем я пошла на кухню и какое-то время говорила с кухаркой. Не знаю, во сколько я ушла от нее. Мистер Карновски и кузина все еще беседовали, когда я вновь присоединилась к ним. Вскоре после этого (хотя не могу сказать точно, насколько «вскоре») Дженни сказала, что сходит посмотреть, готова ли бабушка выпить молока.
– Это было обычным действием? – спросил суперинтендант.
– Нет. Но когда Дженни накануне отнесла бабушке ужин и собралась отмерить для нее дозу лекарства, бабуля попросила ее уйти и сказала, что сделает все сама. У Дженни появилась мысль, что она хочет увильнуть от приема лекарства, ведь все равно курс заканчивался. Так что на этот раз Дженни решила сходить и посмотреть, приняла ли она препарат. Спустившись, Дженни сказала, что бабушка уснула, и она сообщила кухарке, что молоко относить не нужно.
– Что случилось дальше? – спросил
– Где-то спустя час мистер Карновски ушел. В течение десяти минут после его ухода вернулась Эмили Буллен, компаньонка бабули. Она пошла в столовую – там кухарка оставила ужин для нее.
– И никто не сходил посмотреть, не проснулась ли миссис Лакланд, и не ждет ли она свое молоко?
– Нет. Понимаете, всегда, когда ей было нужно что-нибудь, она звонила, а когда она спала, то беспокоить ее было немыслимо. Да и уже несколько раз случалось такое, чтобы она заснула до вечернего молока.
– Хорошо. Мисс Квентин, когда вы отправились спать?
– Как и Дженни – около одиннадцати. Мисс Буллен тоже собиралась спать. Запирать дом входит в обязанности Хенесси – он делает это в десять вечера, и слуги расходятся по своим комнатам. Так что Дженни выпустила Яна, а спустя несколько минут опять отперла дверь – для Эмили.
– Понятно. А теперь постарайтесь ответить, как можно точнее. Из-за чего ночью вы вошли в комнату бабушки и обнаружили, что нужно вызвать врача?
– Я знала, что вы спросите об этом. Доктор Фейфул задал мне тот же самый вопрос. Но боюсь, что не смогу дать удовлетворительный ответ. Просто по наитию. Думаю, вы могли бы назвать это интуицией, хотя не могу утверждать, что она у меня есть.
– Вы беспокоились насчет миссис Лакланд?
– Не совсем. Но я почувствовала, что к ней уже давно никто не заходил, и подумала, не могли ли мы ее разбудить, когда ложились спать, и не должна ли я была зайти к ней.
– Но вы говорили, что уже были случаи, когда миссис Лакланд засыпала таким образом.
– Да, я знаю. Но это было какое-то время назад, тогда здесь еще дежурила медсестра, а она уже месяц, как ушла. А после приступа в минувшую субботу все мы стали осторожнее. Так что я беспокоилась. И просто лежала без сна, размышляя о мелочах, которые способны тревожить всякого и, мысленно разрастаясь, вовсе прогнать сон. Тогда я подумала о подушках и о том, не одолел ли сон бабулю до того, как она смогла удобно устроиться.
– А что с подушками?
– Она всегда сидела в постели, обложившись множеством подушек, но прежде чем уснуть, их нужно было убрать. Я вспомнила, как однажды она уснула, не успев удобно устроиться, и что на следующий день она была раздражена.
– И вы решили посмотреть, на произошло ли и на этот раз нечто подобное?
– Да. Я подумала об этом, лишь много времени пролежав в постели. Когда я включила свет и посмотрела, была уже половина первого, но даже тогда я не сразу пошла к ней: я знала, как она ненавидит, когда ее беспокоят, несмотря на то, что с ней все в порядке. Я просто не знала, что делать, а в ночные часы все кажется немного более тревожным, нежели при свете дня.
Суперинтендант молча кивнул. Он интересовался тем, как девушка оценивает собственные мотивы посещения спальни миссис Лакланд в столь неурочный час. Сейчас она выглядела бледнее, чем когда вошла, и смотрела куда-то в район плеча Литтлджона, в то время как ее журчащий голос немного дрогнул, когда она продолжила:
– Немного посомневавшись, я настроилась на то, чтобы сходить в комнату бабушки и посмотреть, как она – ради собственного спокойствия. Я сплю впереди, окна моей комнаты выходят на площадь, и мне нужно было пройти по основному коридору, мимо комнаты кузины…