Предписанное отравление
Шрифт:
– Его нет. У него, напротив, были причины сохранить постоянную пациентку живой, ведь она приносила доход, а также собиралась изменить завещание в его пользу. Мы знаем: то, что она сказала ему в среду, было правдой. Ренни подтвердил это. Так что с ее смертью Фейфул потерял возможность получить наследство в пятнадцать тысяч фунтов. Но предположим, что у него был мотив. А была ли возможность дать ей яд? Та порция, что он дал ей днем, как мы знаем, была безвредна, и он не возвращался в дом до тех пор, пока ночью его не вызвали.
– Но он мог подмешать морфий в препарат и оставить
– Тогда кто так тщательно протер пузырек?
– Сообщник.
– Ну, это никуда не годится. Если Фейфул подмешал что-то в пузырек, то когда? Единственная возможность сделать это была между моментом, когда он дал лекарство миссис Лакланд, и временем, когда он ушел от Лакландов. То есть у него было всего четверть часа, причем старушка все это время весело беседовала с Буллен.
– Но та говорит, что вышла из комнаты после того, как доктор дал пациентке тоник.
– Так она и сделала. Но здесь нет большой разницы. Солт, подумайте. Те таблетки содержали по четверти грана морфия, а в теле найдено почти три грана. Так что в ее лекарстве нужно было растворить двенадцать таблеток, причем в это время старушка сидела рядом, наблюдала за ним, говорила с ним и так далее! Явный вздор! Причем если он растворил яд, то ему пришлось постараться, ведь нужно было использовать маленький пузырек!
– Это беспокоит и меня, – сказал Солт.
– Что?
– То, что яд был в пузырьке.
– Меня тоже. Почему не в стакане? Кто-то раздобыл морфий и подмешал его в лекарство. Но почему убийца выбрал пузырек, а не стакан? Ведь было бы легче приготовить яд заранее, под каким-либо предлогом войти в спальню и вылить яд в стакан? Если кто-то из домашних украл таблетки еще в июне, то у него было достаточно времени на подготовку. Но пузырек все время стоял на тумбочке! В половине третьего он был совершенно безвреден, и мы не знаем, когда в него попал яд. И я не могу понять почему. Миссис Лакланд не ложилась спать до тех пор, пока ей не принесли ужин, и, как нам сказали, спала она очень чутко, так что если кто-то и обнаружил, что она заснула, то все равно он очень рисковал, подмешивая отраву в пузырек. Конечно, это можно было проделать, особенно если яд уже был в жидком виде, но во всем этом есть какая-то бессмыслица, не согласующаяся с остальной частью хитрого замысла.
– Кажется, ее нужно было убить как раз тогда, – нахмурился Солт. – Интересно, почему яд был добавлен именно в последнюю порцию?
Пардо ответил не сразу, но, в конце концов, он сказал:
– Предполагаю, все знали – в тот день придет доктор, так что оставался риск, что он что-то обнаружит.
– Значит, анонимки доктору написал не убийца? Иначе...
– Нет, это был не убийца, – прямо ответил инспектор. – Легко заметить, что все получилось не так, как ожидал автор писем, и из-за несвоевременного убийства доктор потерял целое состояние. Если бы убийца был автором писем и попытался повесить все на доктора, то мог бы все сделать получше. У меня есть мысль насчет происхождения писем, но она озадачивает меня, так как я считаю, что автор писем рассылал
Солт призадумался.
– Вы предполагаете, что убийца знал о письмах и не хотел, чтобы Фейфул попал под подозрение, и совершил убийство так, чтобы обелить доктора?
Пардо рассмеялся.
– Мягкосердечный убийца! Нет, старина, я так не думаю. Если он так добр, то кто вытер пузырек, но оставил нам отпечатки доктора?
– Анонимщик.
– Получается целый поединок между отравителем и анонимщиком. Но давайте поговорим обо всех оставшихся: внучках, Карновски, мисс Буллен. А начнем с Дженни Херншоу.
– Для нее все довольно мрачно, – заметил Солт.
– Да. У нас есть рассказ Ренни, и ни одну из девушек нельзя рассматривать, не вспоминая о Джоне Лакланде и истории их жизни. Итак, каковы мотивы Дженни? Их много. Начнем с денег. Как-то не верится, что внучки совсем не знали, получат ли они что-нибудь после смерти миссис Лакланд. Они признают, что та постоянно говорила о своих деньгах, и, как мы знаем, она вполне могла заявлять, что лишит их наследства. В любом случае, Дженни могла знать, что является наследницей, а доказательств того, что она не знала об этом, у нас нет. Вот и мотив. Добавим к этому, что смерть бабушки означала для Дженни освобождение от тирании и обретение свободы выйти замуж за Карновски – при жизни старушки она никогда бы не получила разрешения на этот брак.
Вот вам тройной мотив для Дженни Херншоу. Кроме того, нужно учитывать, что ситуация вокруг Карновски обострилась из-за событий прошлой пятницы. А на следующий день миссис Лакланд поразила таинственная болезнь.
– Это выглядит, как если бы первая попытка Дженни не удалась, и она была вынуждена повторить ее, стараясь успеть прежде, чем старуха повидается с адвокатом, – кивнул Солт.
– Да. Прежде, чем та успела составить новое завещание. И если это было так, то внучки не знали об условиях завещания дедушки, и Дженни могла подумать, что может потерять все деньги, запаниковать и убить бабушку.
– Думаете, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, не так ли? – спросил сержант. Он знал, что шеф рассуждает не как человек, пришедший к определенным выводам.
– Да. Как-то все это чересчур, Солт. В то же самое время я боюсь действовать по наитию. Это может быть Дженни, это должна быть Дженни, но именно поэтому это не может быть она – все слишком сильно указывает на нее. Это довольно бестолковый аргумент в стиле «если косвенные доказательства против Икс плохи, то Икс – невиновен». Но иногда все обстоит именно так, как выглядит. Так что продолжим.
Возможности? Их предостаточно. Она могла дать миссис Лакланд препарат в тот момент, когда принесла ужин, а нам соврать, что миссис Лакланд отказалась от лекарства в семь вечера. В таком случае ее девятичасовой визит в спальню бабушки был сделан, чтобы убедиться: яд подействовал. С другой стороны, если девушка говорит правду, и ее бабушка не принимала лекарство в семь вечера, то она отравила ее в девять? В моих рассуждениях есть слабые места?
Солт задумался.
– Не могу сказать, – наконец, признался он.