Предпринимательское право: современный взгляд

Коллектив авторов

В контексте административной и уголовной ответственности отнесение деятельности к «предпринимательской де-факто», разумеется, важно для ее квалификации по ст. 14.1 КоАП РФ и ст. 171 УК РФ («незаконное предпринимательство»). Интерес также представляет судьба института так называемого «договорно-предпринимательского мошенничества», которое было выведено ст. 159.4 УК РФ в так называемый «привилегированный состав». Сейчас она в прошлом, утратила силу с 11 июня 2015 г. в соответствии с Постановлением Конституционного Суда РФ от 11 декабря 2014 г. № 32-П. Она была признана отчасти противоречащей Конституции, главным образом со ссылкой на нарушение принципа равенства, поскольку устанавливала более мягкую ответственность, чем за ординарное мошенничество. Однако впоследствии это договорно-предпринимательское мошенничество вновь всплыло в ч. 5–7 ст. 159 УК, введших тоже своего рода привилегированный состав, но только не с другими санкциями, а с другими по сравнению с простым мошенничеством пределами для «значительного ущерба», «крупного размера» и «особо крупного размера». В примечании к статье сказано, что это случаи преднамеренного

неисполнения договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности, когда сторонами договора являются индивидуальные предприниматели и/или коммерческие организации. Из этого следует, что законодатель распространяет данный «бонус» лишь на зарегистрированных субъектов предпринимательской деятельности (и «опосредованных предпринимателей» – лиц, определяющих решения организаций), да и то не на всех: занимающиеся предпринимательской деятельностью некоммерческие организации (точнее, их руководители) на него рассчитывать не могут.

Схожим образом решается вопрос с неприменением к предпринимателям в качестве меры пресечения заключения под стражу (п. 1.1 ст. 108 УПК РФ). Как определить, в каком случае предполагаемые мошенничество, присвоение или растрата совершены в сфере предпринимательской деятельности? Предпринимателем должен быть только подозреваемый/обвиняемый или же и потерпевший? Идет ли речь только о «предпринимателях де-юре» или же и о «предпринимателях де-факто», а также об «опосредованных предпринимателях»? В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» (п. 8) разъяснено, что имеются в виду лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность самостоятельно или участвующие в предпринимательской деятельности, осуществляемой юридическим лицом, если «эти преступления непосредственно связаны с указанной деятельностью», а именно: индивидуальные предприниматели, которым вменяется совершение преступления «в связи с осуществлением ими предпринимательской деятельности и/или управлением принадлежащим им имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности» и «члены органов управления коммерческой организации в связи с осуществлением ими полномочий по управлению организацией либо при осуществлении коммерческой организацией предпринимательской деятельности». То есть мы вновь сталкиваемся с ограничительным толкованием. Правда, важное дополнение можно встретить в п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2016 г. № 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности»: если деяния совершены индивидуальными предпринимателями или членами органов управления коммерческих организаций в соучастии с иными лицами, не обладающими указанным статусом, то эти предполагаемые соучастники тоже оказываются защищены от заключения под стражу. Однако несмотря на данное дополнение приходится констатировать, что круг субъектов предпринимательской деятельности в данном случае необоснованно сужен. Нет веских резонов для столь разного отношения к людям, стоящим за коммерческой организацией и за некоммерческой, осуществляющей предпринимательскую деятельность. Что же касается государственной регистрации в качестве индивидуальных предпринимателей, то стремление дополнительно защитить тех, кто не пренебрег регистрацией, вполне оправданно. Однако если теперь закон разрешит гражданам осуществлять некоторые виды предпринимательской деятельности без государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя, то и они должны войти в этот круг «бенефициаров».

Итак, мы сталкиваемся не только с буквальным толкованием термина «предпринимательская деятельность». Ограничительное толкование мы часто видим там, где квалификация деятельности как предпринимательской связана с предоставлением каких-либо преимуществ, а более широкое толкование нередко встречаем тогда, когда это связано с возложением дополнительных обязанностей.

Выв оды

1. Разделение деятельности на предпринимательскую и непредпринимательскую, осуществляемое законодателем и правоприменителем, противоречиво, нестабильно, подчас выглядит искусственным, проводимым из конъюнктурных соображений.

2. Зачастую более узкий круг лиц считается предпринимателями, когда предпринимательский статус сулит некоторые преимущества, а более широкий – когда он связан с возложением дополнительных обременений, то есть одна и та же деятельность может считаться для одних целей предпринимательской, а для других – нет. Это не всегда можно считать оправданным.

3. Границы между предпринимательской и иной экономической деятельностью становятся все подвижнее под влиянием развития «уберизации», «экономики совместного потребления», «социального предпринимательства». С учетом этого разумно распространять гибкие правовые механизмы, которые были изначально ориентированы на предпринимательские отношения, на более широкую сферу отношений, а от уголовной ответственности за «незаконное предпринимательство» в форме осуществления предпринимательской деятельности без регистрации отказаться.

4. И наконец, при изучении предпринимательского права разумно не ограничиваться собственно предпринимательской деятельностью, а захватывать некоторую смежную область «про запас».

Библиография:

1. Губин Е.П. Предмет предпринимательского права: современный взгляд // Предпринимательское право. 2014. № 2. С. 9–14.

2. Олейник О.М. Понятие предпринимательской деятельности: теоретические проблемы формирования //

Предпринимательское право. 2015. № 1. С. 3–17.

3. Предпринимательское право Российской Федерации: Учебник (3-е изд., перераб. и доп.) / отв. ред. Е.П. Губин, П.Г. Лахно. М.: Норма, ИНФРА-М, 2017.

1.7. К вопросу о государственном регулировании национальной экономики

Аннотация. В статье анализируется теория государственного регулировании национальной экономики. Рассмотрены проблемы объема участия государства в распределении общественного продукта. Дана характеристика экономической роли государства. Показано, что в российском законодательстве нет легального определения понятий «государственное регулирование экономики» и «государственное регулирование предпринимательской деятельности».

Ключевые слова: государственное регулирование национальной экономики, экономическая роль государства, доля государственных расходов, законодательство о государственном регулировании экономики, «государственное администрирование».

Annotation. The author analyzes the theory of state regulation of the national economy. The problems of the size of the state participation in the distribution of social product are considered. The characteristic of the economic role of the state is given. It is shown that in the Russian legislation there is no legal definition of the concepts of “state regulation of the economy” and “state regulation of entrepreneurial activity”.

Keywords: state regulation of the national economy, the economic role of the state, the share of public expenditure, legislation on state regulation of the economy, “public administration”.

Статья посвящена анализу теории государственного регулирования национальной экономики. Большинство работ, посвященных этой проблеме, строятся на методологии либерального подхода, ограничивая экономическую роль государства. В начале 2000-х Е.П. Губиным, была разработана современная теория государственного регулирования экономики [119] .

1. Постановка вопроса в начале 2000-х годов. В экономической и юридической литературе обсуждается проблема объема участия государства в распределении общественного продукта. Международный валютный фонд опубликовал доклад, где приводятся данные, охватывающие более чем столетний период. Что бросается в глаза – этот особый, выходящий из эволюционного ряда путь развития российской экономики [120] .

119

Губин Е.П. Государственное регулирование рыночной экономики и предпринимательства: правовые проблемы. М., 2005. С. 72–73.

120

Дойников И.В. Проблемы гражданского и предпринимательского права в Послании Президента РФ Федеральному Собранию России в 2009 году // Гражданское право № 1. 2010. С. 10–11.

Либерально-цивилистическая школа предпринимательского права России (в настоящее время это господствующее течение в правоведении России) игнорирует основные современные тенденции экономической роли государства:

1. Развитые государства, особенно США, вопреки рекомендациям, которые сами раздают другим странам, неуклонно расширяют и углубляют государственное вмешательство. Согласно законодательству США регулированием экономики занимаются 6 из 12 министерств, 25 из 45 агентств, 5 из 9 подразделений управления президента. Деятельность этих органов охватывает практически все отрасли хозяйства.

2. Евросоюз по регулированию экономики затмил даже плановую советскую систему. Вплоть до того, что рационы для животных устанавливаются Брюсселем для всей еврозоны. Япония разрабатывает 12 тыс. общегосударственных плановых балансов. Это в 30 раз больше, чем их было в Госплане СССР.

3. Понимание того, что Б. Ельцин с Е. Гайдар по рекомендации Запада вытолкнули государство из экономики и получили дефолт 1998 г. К счастью, тогда рамки приватизации были ограничены, что спасло для государства солидные ресурсы. Нынешняя приватизация по всем параметрам затмила ваучеризацию. Она ускорит развал российской экономики [121] .

121

Валовой Д. О чем не думают экономисты. М., 2017.

2. Законодательство о государственном регулировании экономики. В 1992 году Россия вступает в Международный валютный фонд (МВФ), и правительство Ельцина – Гайдара подписывает с фондом «Письмо о намерениях» и берет обязательства внедрять программы «переходного периода», законы и кодексы, разработанные только экспертами фонда. Таким образом, формирование институтов «рыночной экономики» перешло к МВФ, представляющему интересы США и ЕС. Поэтому президент и правительство России являются в рамках международного договора – «Письма о намерениях» – только исполнителями программ «переходного периода», менеджерами, выбранными субъектом управления [122] .

122

Дойников И.В. Актуальные проблемы предпринимательского (хозяйственного) права: учеб. пособие для вузов. М.: МПСУ; Воронеж: МОДЭК. 201 2. С. 56–57.