Предрассветные миражи
Шрифт:
— Она в Бомане.
— Где?
— В Бомане. В тюрьме.
— За что? Как она там могла оказаться без суда и следствия?
— Она как раз ожидает суда и следствия. — Гилберт сочувственно посмотрел на бледного Ладынина. — Сделаю, что смогу. Думаю, ее туда кто-то посадил просто за компанию с остальными. Они не станут ее задерживать.
— Мне надо позвонить юристу. Откуда я могу позвонить?
Гилберт протянул свой мобильный.
Тиффани не стала задавать лишних вопросов и сказала, что сейчас же приедет в Боману. Андрей был благодарен ей за то, что она так мгновенно отреагировала.
Камеры,
Минут через пятнадцать в комнате ожиданий появились Гилберт с Тиффани и местный полицейский. Они что-то оживленно обсуждали на местном языке. Тиффани эмоционально размахивала руками, смотря с высоты своего роста на коротышку полицейского. У того лоснилось лицо и под мышками проступили пятна пота, полные губы то складывались в трубочку, и он качал головой, то расплывались в широкой улыбке. Он разводил руками и пытался что-то объяснить, ища поддержки у Гилберта, но тот молчал, внимательно слушая доводы Тиффани. Наконец, они остановили поток объяснений и все повернулись к Ладынину.
— Капитан Ламо, — представился коротышка и тут же отступил в сторону, словно не желал вновь вдаваться в объяснения.
— Сейчас приведут мадам Кристаллинскую. Так? — Тиффани грозно повернулась к коротышке, и тот, еще раз безрезультатно взглянув на молчащего Гилберта, вышел из комнаты.
— Что произошло?
— Ошибка. — У Тиффани раздувались ноздри, и вообще она походила на разъяренную лошадку. — Полный беспредел.
— Но ваша подопечная действительно оказалась соучастницей незаконной процедуры. Так что полной ошибкой это назвать нельзя. Полицейские действовали в рамках закона.
— Какие еще рамки закона? Так можно кого угодно обвинить!
— Тиффани, скажете вы наконец, что произошло? — Андрей еле сдерживался, чтобы не сорваться на крик.
— Одной девушке сделали аборт в центральном госпитале. А Кристина оказалась ее сопровождающей.
— И что? Ничего не понимаю… За это сажают в тюрьму?
— В нашей стране аборт — нелегален. Это преступление. Кристину посчитали соучастницей преступления.
— Абсурд! — прервала Гилберта Тиффани. — Она не делала аборт своими руками, она не настаивала на аборте, не склоняла к нему девушку, не заставляла врачей. И к тому же, мистер Гилберт, вы и без меня знаете, что в Папуа закон об абортах унаследован от законодательства Англии девятнадцатого века. И с тех пор любой врач найдет, как обосновать аборт в качестве меры, сохраняющей жизнь пациента.
Гилберт пожал плечами. По его поведению не было понятно, на чьей стороне он находился. Ругать законы собственной страны он не собирался, тем более в присутствии иностранцев, признать правоту действий полиции тоже не мог. Тиффани Грин была права, в случаях с абортами трудно что-либо доказать. Любой медик давно изучил все ходы-выходы, так как аборты делали направо и налево, и никого за это не сажали.
Кристина появилась в сопровождении коротышки. Спутанные волосы, бледное худое лицо, синяки под глазами, взгляд, опущенный в землю. Ее было не узнать. Следов насилия вроде бы не заметно, но она явно была напугана, причем сильно напугана. Она не смотрела ни на кого, даже на Ладынина. Потрясение, казалось, завладело всем ее существом. При виде этого тихого несчастья у Андрея похолодело все внутри. Он не знал, как себя вести. Да и остальные тоже. Первой пришла в себя Тиффани. Она подошла к Кристине и прижала к себе.
— Ну все, все. Все уже позади. Ты можешь расслабиться. Все позади. Ты выходишь отсюда. Тебе ничего не грозит. Ты в безопасности. Слышишь меня?
Кристина безучастно кивнула, не произнеся ни слова.
Андрея словно парализовало. Ему хотелось обнять ее, прижать к себе, утешить, защитить. Но вместо того чтобы сказать что-нибудь, произнести какие-то слова утешения и поддержки, он стоял как истукан, во все глаза глядя на женщину, которая еще несколько дней назад смеялась над любой опасностью и заражала других своей бесшабашностью и оптимизмом.
— Мы выразим протест, — выдавил он наконец из себя, обращаясь к Гилберту. — Если ее действительно задержали незаконно, мы напишем ноту протеста.
— Право ваше. Мы можем принести свои извинения. Но только если докажут, что действия полиции были незаконны. Потребуется время для расследования данного случая, вы же понимаете. Процедура имеет свою последовательность.
Тиффани открыла было рот, чтобы возразить, но потом передумала, поджав губы. Она выпустила Кристину из своих объятий и повернулась к Ладынину:
— Вас подвезти? Я как раз еду в сторону центра города. Думаю, нам по дороге.
Ее интонации не оставляли сомнений, что возражать не стоит. Они церемонно распрощались с Гилбертом и коротышкой, все еще утирающим пот со смуглого лица и беспокойно поглядывающим на Гилберта, и покинули ужасное здание. В машине Тиффани дала Кристине воды и включила кондиционер.
— Думаю, вы оба понимаете, что произошло, не так ли? — Тиффани не трогалась с места, тарабаня пальцами по рулю.
— Нет, — отозвался Андрей. Кристина молчала.
— Они только и ждут повода, чтобы упрятать ее. Уж не знаю, чем ты им, дорогая, так насолила, но такие ляпы против иностранцев так просто не совершаются. Ламо не зря все время поглядывал на Гилберта. Видимо, было указание сверху поступить именно так. Это лишь звоночек для вас обоих. Для Кристины в первую очередь, конечно. Предупреждение, что они здесь, на территории своей страны, всесильны.
Андрей смотрел в зеркало, но не мог видеть выражения лица Кристины. Та склонила голову так низко, что волосы закрыли глаза.