Предсказание
Шрифт:
— Спасибо, — вырвалось у меня.
Он повернулся к нам спиной и зашагал к лестнице.
Лорри не хотела демонстрировать слабость, но не смогла подавить дрожь облегчения, от которой застучали зубы.
Когда Панчинелло отошел достаточно далеко, она шепнула мне на ухо:
— Давай договоримся сразу, пекарь. Я не назову нашего первенца ни Конрадом, ни Бизо.
Глава 17
Панчинелло махал кувалдой, сокрушая бетон. Как только открывался арматурный штырь, Носач перерезал его ацетиленовым резаком. Кучерявый оттаскивал мусор вниз. Для клоунов работали они на удивление эффективно и слаженно.
Всякий раз, когда Панчинелло останавливался, чтобы передохнуть, и подпускал к стене Носача с его ацетиленовым резаком, он отходил достаточно далеко, чтобы его не задели искры, летящие от арматурного штыря. И обязательно смотрел на часы.
Вероятно, они знали, сколько времени потребуется энергетической компании на починку трансформатора, и не сомневались, что уложатся в отпущенный срок. Во всяком случае, они не нервничали. Да, мы имели дело с безумцами, но их безумие никоим образом не распространялось на разработанный ими план и его реализацию.
Мои часы были на левой руке, поэтому я мог смотреть на них, не тревожа Лорри, прикованную к моей правой руке.
Нет, она и не собиралась вздремнуть, пока мы сидели, привалившись спиной к зеленому металлическому шкафу. Ее глаза были широко раскрыты, а рот, полагаю, вас это не удивит, не закрывался.
— Как бы я хотела, чтобы мой отец был клоуном, — задумчиво изрекла она.
— Чего это тебе захотелось каждый день сталкиваться с такой злобой?
— Мой отец не был бы злым клоуном. Мой отец — добрый человек, просто безответственный.
— Дома бывал редко, так?
— Постоянно гонялся за торнадо.
— Почему? — решил спросить я.
— Он — ловец торнадо. Так он зарабатывает на жизнь, ездит по Среднему Западу на своем видавшем виды «Субербане».
Происходило все это в 1994 году. Фильм «Смерч» вышел на экраны только в 1996-м. Я и представить себе не мог, что охота за торнадо может быть профессией.
Предположив, что она водит меня за нос, я решил ей подыграть:
— Хоть один он поймал?
— Десятки.
— И что он с ними делает?
— Естественно, продает.
— То есть, как только он его ловит, торнадо принадлежит ему? Он имеет право его продавать?
— Разумеется. Это же авторское право.
— Значит, он видит торнадо, преследует его, а когда подбирается достаточно близко…
— Они бесстрашные, — прервала меня Лорри. — Лезут прямо в него.
— Значит, он лезет прямо в торнадо, а потом… что? Он же не может заарканить[34] торнадо, как льва в саванне?
— Очень даже может. По существу, это одно и то же.
Теперь я уже точно знал, что меня разыгрывают.
Панчинелло ей бы тут же поверил.
— Твой отец продал бы его мне?
— Если бы у тебя были деньги, почему нет?
— Не думаю, что смог бы купить торнадо целиком. Они ведь дорогие.
— Все зависит от того, для чего ты хочешь его использовать.
— Думаю, мог бы пригрозить им Чикаго, потребовать десять миллионов, может, даже двадцать.
Во взгляде, которым она одарила меня, читалась жалость.
— Как будто я не слышала этой жалкой шутки миллион раз.
Я начал подозревать, что чего-то не понимаю.
— Извини. Просто хочется знать. Ничего больше.
— Прежде всего он интересуется, какое время видеопросмотра ты хочешь купить, минуту, две, десять…
Видео. Просмотр. Разумеется, он не заарканивал торнадо. Снимал на пленку. Я привык к ее странной манере разговора и не думал, что у произнесенных ею слов есть несколько значений, не только то, которое сразу приходило в голову.
— Если ты — ученый, — продолжала Лорри, — он берет с тебя по меньшей ставке, чем с телевидения или киностудии.
— Слушай, это действительно опасная работа.
— Да, но теперь у меня такое ощущение, что это детский лепет в сравнении с работой клоуна, — она вздохнула. — Мне просто хотелось, чтобы он подольше бывал дома, когда я была маленькой.
— Сезон торнадо длится не весь год.
— Нет, не весь. Но он также гоняется и за ураганами.
— Как я понимаю, он считает, что после торнадо готов к встрече с ними.
— Именно так он и считает. Когда один сезон заканчивается, второй только начинается, вот он и следит за метеопрогнозами на Атлантическом побережье.
С ручными фонариками Панчинелло и Кучерявый исчезли в проломе в стене. Носач остался, приглядывая за нами с верхней лестничной площадки.
— Раз генератор не включился после прекращения централизованной подачи электроэнергии, может, сигнал тревоги автоматически поступил по телефонной линии на полицейский участок и копы уже в банке? — предположила Лорри.
Откровенно говоря, я надеялся, что на этот раз она права в своем неиссякаемом оптимизме, но сказал другое:
— Эти парни наверняка учли и такой вариант. Они продумали все.
Она молчала. Я последовал ее примеру.
Подозреваю, думали мы об одном и том же: выполнит ли Панчинелло свое обещание отпустить нас?
Соучастники ограбления, конечно же, могли ему помешать. Оба, конечно, не были столь же безумны, как сын великого Конрада Бизо. У обоих была более приземленная мотивация. Носача толкала на преступление жадность. Кучерявого — жадность и зависть. Они не питали теплых чувств к сыну Руди Тока.