Предсказанная
Шрифт:
— Зачем?
— Чтобы убить вас, — все так же размеренно ответил Флейтист.
— Ты же обещал не трогать их?! — впервые подал голос Серебряный.
— О! — назидательно поднял инструмент Флейтист. — Все слышали? Он сам признался. Теперь начинаем сначала. Кто вы двое — я знаю. Я — отщепенец, изгнанник Полуночи. Бывший владетель Южных земель. Ныне — фригольдер.
— Почему? — спросил Вадим.
— Потому что одна нездешняя сволочь решила, что я не имею права жениться на женщине Полудня.
— На мне, то есть, — пояснила невидимая женщина.
— Продолжаю. Этими добрыми и незаслуженными словами я обозначил Гьял-лиэ, — как ни в чем не бывало, продолжил Флейтист. — Его вообще сильно беспокоят вопросы чистоты крови. И соблюдения законов. По-моему, половину он придумал сам. В первый раз я к нему прислушался. Оставил мать моего ребенка. Второй раз я решил, что с судьбой не спорят. Но этому умнику показалось недостаточным, что он отнял мои земли. Он решил поставить меня вне закона. А потому сделал предложение, от которого, как он думал, я не смогу отказаться. Захватить вас в плен и потребовать восстановления в правах. Благо, недавно появился свободный участок на Юго-западе…
— Ему-то какая выгода? — удивился Вадим.
— А что, мы еще зачем-то нужны? — параллельно спросила Анна.
— Не надо говорить хором. Вы нужны — вы должны встретить рассвет живыми и невредимыми. Если ваша кровь прольется до рассвета… нас всех ожидают большие неприятности. А Гьял-лиэ рассчитывал уже после этого вызвать меня на поединок и удвоить свои владения. Гениальный план, правда?
Вадим невольно ухмыльнулся.
— Да, Серебряный… опытным интриганом тебя не назовешь.
— Простим ему. Никто из его ровесников не в состоянии придумать достойную интригу. Во времена его могущества такие замыслы считались очень коварными. А учиться он не умеет.
— Хорошо, но мы-то зачем нужны? И может быть, кто-нибудь уже развяжет нам руки?! — заговорить зубы Анне было не так-то просто.
— Один момент, — мелодичный голос заглушил лязг открывающейся двери.
Через пару секунд Вадим увидел избранницу Флейтиста. Да, на отсутствие вкуса он не жаловался. Андрюхина матушка была хороша, но эта женщина ей не уступала. Сливочного оттенка кожа, иссиня-черные волосы, яркие карие глаза. Ослепительная семитская красота в самом расцвете — около тридцати. Лицо Мадонны Литты с картины Леонардо. Вот только вместо мудрой кротости взора — бесшабашная ухмылка до ушей.
Маленький энергичный смерч ворвался в салон и заполнил его целиком. За мгновение руки у Вадима и Анны оказались развязаны, Серебряный получил тычок, Флейтист — поцелуй в щеку. Господину Посланнику наступили на высунутый из-под кресла хвост. Кот ответил оскорбленным мявом и запрыгнул Гьял-лиэ на грудь. Вадим мечтательно пожелал тому немедленно обзавестись аллергией на кошек.
— Тут кто-то спрашивал, зачем вы нам нужны? Да, в общем, незачем. Проследим, чтоб с вами все было нормально. А то мало ли еще интриганов?
— Главные интриганы тут — вы, — проявился Серебряный. — Даже с Посланником договорились.
— Знаете, мне наплевать, кто тут самый главный интриган. По-моему, все вы хороши, — сердито заметила Анна. — Я хочу домой. Ясно вам?
— Вполне, — согласился Флейтист. — Мы вас доставим, только уточните, домой — это в Бутово или на Пролетарку?
— Э-ээ… — растерялся Вадим.
— На Пролетарку, — тоном, не терпящим возражений, велела Анна. — Ближе.
— Есть только небольшой вопрос. Вы — свидетели признания Гьял-лиэ. Не могли бы вы уделить нам еще немного времени?
— Сколько?
— Не более получаса.
— С удовольствием, — мстительно улыбнулся Вадим. Анна сердито хмыкнула, но спорить не стала.
— Я бы на вашем месте пересела на сиденья, — сообщила брюнетка.
— А я бы на вашем месте представился.
— Хорошо-хорошо, я представляюсь, а вы садитесь в кресло! — сарказм Вадима в цель не попал. Красотка только продемонстрировала ряд ровных белоснежных зубов. Словно в рекламе зубной пасты, подумал Вадим. Женщина его немного утомляла. — Я — Софья. За Софу — убью на месте…
— И в мыслях не было, — поднялся, опираясь на сиденье, Вадим. Потом он подал руку Анне, помог ей отряхнуть куртку. Они уселись, прижавшись друг к другу. — Теперь вас все устраивает?
Флейтист спокойно наблюдал за перепалкой. Должно быть, жизнь с Софьей помогала развить выдержку. Энергии в брюнетке было на троих. Она даже сидеть спокойно не могла — отбивала ногой ритм, накручивала на пальцы прядь волос, переглядывалась с мужем. Серебряный валялся с таким лицом, будто само присутствие Софьи его уже оскорбляло до глубины души. Должно быть, женщина воплощала собой все его претензии к существам другой расы.
— Может, договоримся? — сказал он вдруг.
— Что же, ты вернешь мне мои земли? — без особого интереса спросил Флейтист.
— Зачем они тебе, ты же ушел жить в Полдень. Ты и так жил там годами. Зачем тебе владения? Они не дадут тебе силы…
— Я просто не люблю, когда у меня что-то отнимают. Когда тридцать лет назад ты явился к нам, больной, лишенный сил, я назвал тебя гостем, дал кров и защиту. Ты был чужаком…
— А ты стал чужаком! Раньше ты не стал бы говорить о наших делах при посторонних! — перебил Серебряный.
— Вот, значит, как. Мы — уже посторонние. Вадим, ты слышал? — встряла Анна.
— Слышал, — уныло согласился Вадим.
Внутренняя жизнь существ Полуночи его интересовала крайне слабо. Гораздо больше — собственная головная боль и усталость. Вадим прикрыл глаза ладонью, постарался стряхнуть ощущение раскаленного гвоздя, загнанного между бровями. Не получилось. Анна еще о чем-то говорила — наверное, просто ехидничала. Ее голос, голос Софьи, резкие реплики Серебряного — все это смешалось в единый противный звуковой фон. Боль нарастала. Вадим из-под ладони посмотрел в салон. Женщинам было весело, Серебряный злился, Флейтист застыл неподвижно и только иногда говорил что-то.