Предсказанная
Шрифт:
Девушка постаралась подробно рассказать о загадочном голосе и о сеансе переговоров с невидимым собеседником, потом описала суть бесед с подменышем. Слушая ее, предводитель потихоньку начинал морщиться, и когда Анна закончила, выглядел так, словно набил полный рот мелко нарезанным лаймом. Это было воистину удивительно — первый раз на обычно бесстрастном лице Флейтиста наблюдалось настолько отчетливое выражение.
— Ты не должна слушать этот голос. Ты не должна делать ничего из того, что тебе будут предлагать или тем паче заставлять, — резко сказал он.
— Понимаю, не дура, — огрызнулась Анна. — Только скажи мне, к чему это все?
— Не знаю и знать не хочу. Ты не должна ничего слушать.
Анна резко остановилась — спутник остановился тоже, словно налетел на невидимую преграду. Посредине радужного поблескивающего коридора они стояли лицом друг к другу, равно недовольные друг другом. Только девушке сейчас было наплевать на все чувства Флейтиста оптом, и на его гнев — в первую очередь. Он тоже ей врал. Он знал.
— Хочешь играть со мной втемную? И ты тоже?
— Анна, сейчас не время и не место.
— И никогда нет времени, никогда нет места! Вот врать — пожалуйста, все есть!
— Я все тебе объясню. Честно и подробно, обещаю. Но не сейчас.
— Обещаешь?
— Да, — веско сказал Флейтист. — Даю слово.
— Значит, есть что объяснять? Так?
— Да, так, — кивнул он. — И ты все услышишь, но немногим позже. Пойдем, прошу тебя.
— Куда ты так торопишься? К супруге? — спросила Анна. Она честно старалась успокоиться, но обида лезла изо всех щелей, особенно из голосовой.
Командир посмотрел куда-то за плечо Анне, потом уже на нее. Темные усталые глаза смотрели с затаенной болью и тем тревожным отчаянием, которое бывает у человека, который точно знает, что не успевает, но все же надеется переломить судьбу.
— Нет, к сожалению. Хотя и перед ней у меня есть обязательства… Довольно, Анна. Если ты не пойдешь добром, я буду вынужден применить к тебе силу. Ты выбрала дурное время для споров.
— А ты вообще настоящий? — подозрительно поинтересовалась девушка.
— Да, — на этом коротком слове препирательства прекратились — Флейтист взял ее за воротник куртки и потащил по коридору за собой.
Шагов через двадцать девушка усвоила, что сопротивление бесполезно и попросила ее отпустить. Флейтист разжал пальцы, и она пошла следом уже по своей воле. Было и обидно, и смутно приятно: тот, кому она доверяла свою судьбу, был упрямее и сильнее. Анна поймала себя на этой щенячьей подростковой мысли и устыдилась, впрочем, ненадолго. Ей важно было точно знать, что Флейтист не трепло и не слабак. К тому же проверкой на прочность она платила ему за ложь и сокрытие важного, касавшегося лично Анны.
Хрустальные коридоры стали шире, а потолок выше. Теперь от развилки до развилки было не меньше пятисот метров. Анна удивлялась, сколько же у нее сил — ей до сих пор не доводилось так много ходить столь быстрым шагом, но сейчас усталости она не чувствовала. Впереди виднелось что-то темное, пока еще девушка не могла разглядеть, что именно, но с каждым шагом идти хотелось все меньше и меньше.
— Нам точно туда надо? — спросила она наконец.
— Увы, — кивнул спутник.
Еще метров сто они прошли по вполне обычному коридору. От прежних его отличало только одно: отсутствие боковых ходов и поворотов. Потом Анна посмотрела наверх и заметила важное отличие: потолок уже не являлся полом следующего этажа. За хрусталем виднелся только темный камень. Коридор плавно превратился в туннель с полукруглым в сечении потолком. Конструкция почему-то напомнила Анне платформу станции метро «Волжская», где жили ее родители. Да и масштабы были сопоставимые.
Пока она глазела на потолок, под ногами произошло некое очередное бедствие. Фрагмент пола, на который они ступили одновременно с Флейтистом, вдруг возомнил себя льдиной и поплыл, увозя с собой обоих. Анна вскрикнула, потом вцепилась в локоть мужчины, посмотрела под ноги. «Льдина» светилась бледно-голубым светом, это и отличало ее от прочего пола. Невозможно было понять, как твердый материал, так похожий на хрусталь, плывет среди того же твердого материала, словно лодка по реке, мягко и плавно. Светящийся фрагмент пола был длиной метра в три и шириной — в два, не больше. Феномен потряс Анну до глубины души. Она пыталась разглядеть, что творится по краям их плиты, не возникают ли на прочем полу волны и бурунчики — но нет, ничего подобного не происходило. Стоять было вполне удобно, как на эскалаторе.
— Спецэффекты, елки-палки, — выдохнула она, отпуская руку Флейтиста, и, как оказалось, напрасно.
Плита затормозила резко и неожиданно, девушка упала вперед, на четвереньки, и почувствовала, как сияющий хрусталь прогибается под ладонями и коленями — плавится, словно лед в половодье. Подняться не получалось: она скользила на невидимой воде, чувствуя, что скоро уйдет с головой под «воду». Спас ее Флейтист — в который уже по счету раз. Он перепрыгнул с плиты на более устойчивый соседний фрагмент, протянул Анне руку и рывком перетащил ее к себе.
— Кошмар какой-то, — простонала девушка. — За что они все нас ненавидят?!
— Не ненавидят, просто пугают, — поправил Флейтист, разворачивая ее лицом к той темной фигуре, на которую Анне так противно было смотреть.
С лязгом упала хрустальная плита за стеной, отсекая их от туннеля. Воздух замерцал серебристым туманом, уплотнился и стал вязким — было тяжело дышать. Впереди была тонкая преграда, должно быть, стеклянная, судя по прозрачности. Анна рванулась к ней, спутник — следом, и, пробиваясь через густой, как клей, туман, они понимали, что не успевают, что еще мгновение, и завязнут… и все же успели оказаться у самого стекла.
Только не было в этом никакого смысла. Серебристый туман превратил обоих в бессильных мух, замурованных в янтаре. Можно было дышать, но нельзя было шевелиться. Впереди, за тонким стеклом, Анна увидела темный каменный постамент. На нем пульсировал сгусток радужной тьмы. Сначала девушке показалось, что это фигура сидящего карлика, потом она пригляделась и растерялась — ни на что это не было похоже, разве что на гигантскую черную грушу в радужных разводах. Груша то и дело меняла размеры, то оседала, то вытягивалась вверх, и тогда казалось, что «хвостик» размером с лыжу.