Предсказанная
Шрифт:
— Покажи ему, — сказал Гьял-лиэ, и Анна послушно протянула Вадиму лист.
Это задело еще сильнее, первым желанием было — отказаться. Подачек по чужому приказу Вадим принимать не желал. Все же любопытство победило, и он взял бумагу. Крупные кривые буквы были выведены явно наспех, не слишком привычной к письму рукой. Только два слова на листе.
Простите
Ждите
Ничего больше — ни знаков препинания, ни пояснений. Печатные буквы в два ряда и прорезь, оставленная стилетом. Вадим осторожно положил бумагу на стол.
— Вероятно, у нас появились неведомые друзья, — через пару минут сказал Серебряный.
— Видала я этих друзей… — фыркнула Анна, и осеклась, не договорив.
Флейтист пришел чуть позже, ему показали письмо, но он не сказал ни слова. Беглым взглядом осмотрел зал, потом молча прошел к тазу с водой, тщательно умылся. Вадим наблюдал за ним, не зная даже, зачем — может быть, ждал чего-то, слова или приказа. Анна сидела на столе, болтала ногами и явно не знала, куда себя деть. Один Серебряный занимался делом, если им можно было считать неспешное снятие ставня с окна.
Умывшись, командир еще раз осмотрел зал и компанию, на мгновение задержал взгляд на гитаре, которую Вадим так и держал за гриф, не решаясь поставить на пол. Музыкант испугался, что сейчас ему прикажут выбросить инструмент вон, и знал, что не решится возражать, но ничего подобного не случилось.
— Сыграй! — сказал Флейтист.
— Что? — Вадим растерялся, уж больно это было неожиданно.
— Что хочешь, это сейчас не имеет значения.
Вадим присел на табурет, положил гитару на колени. Коснулся рукой струн, проверяя строй. Все было в порядке, гитара в подстройке не нуждалась, и он понял — так будет всегда, этому инструменту не нужна настройка, ему не страшна будет ни сырость, ни вода, ни жара. Струны никогда не «поплывут» и не перетрутся над ладами.
Взять настоящий аккорд он не решался еще несколько минут. Потом все же ударил пальцами по струнам, замер, прислушиваясь к звуку. Гитара откликнулась звенящим переливом, удивительно чистым и легким.
— Играй дальше.
Нехотя, заставляя себя прикасаться к жестким, режущим пальцы струнам, Вадим начал играть. Звук его пугал, но куда сильнее пугал пристальный оценивающий взгляд Флейтиста. Каждый аккорд, каждый переход взвешивался на незримых весах, и Вадиму казалось, что он играет на свою жизнь.
— Довольно… Ты знаешь, что это за гитара?
— Нет, откуда?
— Да, ты прав, тебе действительно неоткуда это знать. О ней говорится в наших легендах, да и то нечасто. Рассказывают, что она родилась, когда первый звук музыки прозвучал в первой ночи мира… и многое другое. Эта гитара древнее нас всех, древнее Полудня и Полуночи. Говорили, что, играя на ней, можно открывать двери между мирами. Говорили и другое — например, что прикоснувшийся к ней станет рабом Безвременья. Теперь ты понимаешь?
— Нет, — признался после паузы Вадим. — Мне говорили, что это — моя судьба, которая была мне предначертана еще до рождения. Предсказана, точнее. Мне говорили, что вставший между человеком и его судьбой погибнет… но я не понимаю.
— Чего ты не понимаешь? — встрял Серебряный, но Флейтист коротко махнул рукой, и тот замолк.
— Не понимаю, что все это значит. Какие двери, что происходит? Я… не мог не взять ее. Просто не мог иначе. Увидел — и все.
— Я знаю, — кивнул Флейтист. — Мне самому не под силу было бы справиться с ее зовом.
— То есть? — опять прорезался Серебряный.
— Анна видела, — чуть опустил голову командир. — Если бы не барьер, я сам бы стремился завладеть ей.
— Позволь тебе не поверить! — звонко сказала Анна.
— Не позволю, — ответил Флейтист. — Я говорю правду, и лгать мне смысла нет. Я ни в чем не виню тебя, Вадим, я говорю перед свидетелями, и говорю искренне. Винить я могу лишь себя.
— В чем? — Вадим окончательно опешил.
— Если бы не затеянная мной игра, вы не оказались бы здесь и ничего не случилось бы.
— Нет, неверно, — подходя к столу, сказал Серебряный. Глаза он старательно отводил, и Вадим никак не мог понять, что у него с лицом. — Я мог бы сказать, что виной всему затеянная мной интрига или мой выбор гостей на празднике Полнолуния. Но Флейтист знает, а я сейчас говорю вам обоим — не я выбираю гостей, и никто из Полуночи. Их выбирает судьба…
— Это как? — спросила Анна.
— Долго и сложно объяснять. Это и гадание, и жребий… Но на этот раз он выпал тому, чья судьба уже была определена. Так ведь, Вадим?
Музыкант недоуменно пожал плечами.
— Я же был рядом с тобой у Судьи, я знаю, о чем ты спрашивал!
— Он мне ничего конкретного не сказал…
— Да неважно, что сказал Судья. О чем ты спрашивал?
— Что значит «предсказанная»?
— Ну вот, теперь ты знаешь, — нехорошо ухмыльнулся владетель. — Познакомился лично…
— То есть?!
— Это имя твоей гитары — Предсказанная, — объяснил Флейтист. — Но я не понимаю, к чему ты клонишь, Серебряный?
— О, где те времена, когда ты понимал меня с полуслова! — страдальчески вскинул руки к потолку владетель. — Я лишь о том, что мы должны быть благодарны обстоятельствам, при которых ты и я оказались здесь!
— Почему ты так считаешь? — недоуменно взглянул на него Флейтист.
— Да потому что, сложись все иначе, они все равно попали бы в Безвременье, — объяснил Гьял-лиэ. — Только сам представь, что вышло бы.
— Что дает тебе возможность делать такие выводы?
— Все стечение обстоятельств, которое привело нас сюда, — уверенно сказал владетель. — Подумай сам.
— Ага, а ты, типа, в нагрузку? — скривила губы Анна. — Тебя-то сюда притащили чуть не в багажнике…
— Ты забываешь, что именно я затеял игру.