Предсказанная
Шрифт:
— То есть, правая рука хочет одного, левая другого, а голова — третьего, и все выйдет, как левая пятка решила? — усмехнулась Анна.
— Примерно, — тоже улыбнулся Сайн.
— А конкретно тебе чего надо, аватара? — спросил Вадим.
— У меня есть предложение. Если одна согласится остаться, троих я отпущу.
— Еще чего изволите? — издевательски заломив бровь, спросил Серебряный, и впервые чужие нотки в произношении оказались к месту, Анна мысленно зааплодировала.
— Не торопитесь отказывать, — улыбнулся гость. — И уж тем более не решайте за леди, не выслушав меня до конца. Остаться можете и вы, мы будем только рады. Но нам нужна правительница.
У Анны отвисла челюсть.
— Я же говорил — бред, — торжествующе хлопнул в ладоши Вадим. — Картина Репина «Приплыли», как она есть.
— Я и не сомневался, что вы не поверите моим словам, но я готов показать, что я имею в виду. Только показать — и всем, — вскинул он указательный палец, предвидя возражения. — Иллюзия будет совершенно безобидной.
— Покажи, — пожала плечами Анна, потом покосилась на Флейтиста, тот молча кивнул.
Грянул гром над головами, сверкнула молния — но девушка не испугалась, лишь с удивлением отметила, что все наоборот, не звук следует за вспышкой. Анна стояла на небольшой площадке в горах, наверное, в тех же, что и крепость, и, как совсем недавно, надвигалась буря, но сейчас все было иначе. Девушка была владычицей этой бури, владычицей всего сущего — скалы и молнии, травинки под камнем и облака. Достаточно было лишь пожелать, и гроза сменилась ярким солнцем, солнце затянулось легкими серебристыми облаками, а посреди летнего дня вдруг пошел крупный пушистый снег.
Потом внизу послышался лязг металла, грохот, крики. Две армии сошлись в ущелье в бою, блистали доспехи, вздымались в воздух копья, развевались знамена. Анна возмущенно вскинула руку, и сражение прекратилось, воины начали обниматься и брататься.
— Достойное зрелище, — одобрительно сказал Серебряный, оказавшийся за левым плечом Анны.
Вадим и Флейтист тоже были здесь, рядом, смотрели вниз — туда, где на бывшем поле боя поднимался на глазах из земли сад. Крупные яркие плоды, под которыми прогибались ветви, были заметны даже издалека. Потом Анна подумала, что проголодалась, и тут же рядом с ними возник богато накрытый стол.
— Так будет всегда, все твои желания будут исполняться мгновенно, — прозвучал голос Сайна.
— Но почему я? — спросила девушка. — Почему не кто-то еще?
— А почему не ты? Если уж ты оказалась здесь, то почему бы не тебе насладиться этим раем? Часть из нас хочет этого.
— Это единственная причина?
— Разумеется, нет, — скользнул по ее лицу теплый упругий ветерок. — Мы всемогущи, мы умеем принимать любую форму, можем стать горой и мышью, верблюдом и игольным ушком, но мы уже исчерпали все собственные желания. Ты и твои выдумки могли бы вернуть нам интерес к жизни, а ты наслаждалась бы любой роскошью, которую сумеешь вообразить…
Анна поправила волосы, посмотрела вниз. Сейчас можно было и ступать по воздуху, как по земле, и лететь, пожелав себе крылья, и все, что угодно еще. Вся широта возможностей еще не улеглась у нее в голове, но общую идею она уловила. Несколько шагов — и девушка вплотную подошла к Флейтисту.
— Слушай, а в чем засада?
Он посмотрел на Анну с улыбкой. Смеялись в первую очередь глаза — сейчас темно-карие с золотыми искрами; чаще казалось, что радужки вообще нет, только бездонная чернота зрачка.
— Ты хочешь узнать, чем придется платить за этот рай возможностей, или что в нем скрыто от первого взгляда?
— Ну, для начала — второе, — пожала плечами Анна. Что все будет честно и открыто, она не ждала. Но все же взяла со стола персик, разломила его на две половинки. По рукам потек вполне настоящий сладкий ароматный сок.
— Во-первых, здесь никто не умеет создавать, — загнул указательный палец Флейтист. — Принимать любую форму — могут, а вот создать нечто новое — нет.
— То есть? — не поняла Анна.
— То есть, я предполагаю, что здесь не будет ничего, что не содержалось бы в твоей памяти. Ничего нового — ни книг, ни музыки, ни людей, кроме тех, что ты вспомнишь, но ограниченных лишь твоими представлениям.
— Да-ааа, — вздохнула девушка. — Уже пакостно звучит, а дальше?
— Во-вторых, человек не сможет жить здесь более десятка лет, потому что здесь нет связи с природой… да, я знаю, что это звучит для тебя диковато, я объясню позже, если захочешь. И в-третьих, — прижал он к ладони третий палец. — Сайн — еще не все Безвременье. Я не верю, что все аватары согласны с такой идеей. Скорее уж, некоторым нужна игрушка, а другим — проход в наши земли…
— То есть, они между собой подерутся или договорятся — и привет владычеству?
— Примерно так, — кивнул Флейтист. — Раньше или позже, тем или иным способом. По крайней мере, мне кажется именно так.
— Это верно, Сайн? — Анна рефлекторно повысила голос, хотя и знала, что услышан будет даже тихий шепот.
— Да, — не стал спорить невидимый. — Но эти годы будут стоить сотни обычных, а от других мы сумеем тебя защитить…
— Впрочем, он, наверно, сдохнет, но идея — хороша! — зло улыбнулась Анна, вспоминая, как совсем недавно читала вслух этот стишок. — Нет, предложение отклоняется. Уж больно невкусное оно.
— Когда тебе покажется тесным этот мир, то ты можешь примкнуть к тем, кто хочет завоевать другие, и получишь желаемое. Это не шутка, Анна, это на самом деле так, — прошелестел Сайн. — Ты можешь стать владычицей всех трех миров. Не навсегда — бессмертия мы тебе не дадим, но все остальное ляжет к твоим ногам.
Анна недоверчиво хмыкнула. Звучало все, как первостатейный болезненный бред. «Взять бы этого Сайна — да в палату с обитыми войлоком стенами…», — подумала она, и уж хотела было поделиться этой мыслью с компанией, но вдруг заметила, как смотрят на нее и Флейтист, и Серебряный.
Глаза у обоих были — что называется, по пятаку, огромные и остекленевшие. Анна не сразу поняла, что вот это непонятное, невыразительное нечто во взоре называется «страх в исполнении полуночников». Значит, было чего бояться, значит — все, что плел Сайн, не было только бредом, хоть Анна и не могла в это поверить. Один Вадим — утешение и отрада — смотрел на все это, скептически скривив физиономию, на которой написано было «дуракам лечиться надо», и не собирался верить в невозможное.
Людям было непонятно, как можно предложить три мира, пусть на время, в качестве подарка совершенно случайной, фактически — с улицы подобранной девчонке. Власть, даже в рамках одной страны, власть, не позволявшая творить мановением руки ни персики, ни бури, была тем, за что боролись всеми силами. Во власть вцеплялись зубами и ногтями, отвоевывая ее у соперников по пяди, как землю. Ради нее убивали и предавали, лгали — или совершали подвиги, всю жизнь блюли репутацию. Никогда не случалось так, чтобы ее предлагали, как старую игрушку, которую жаль выбросить, а потому отдают случайному ребенку.