Представление себя другим в повседневной жизни
Шрифт:
Если в компании есть хоть один, кого вы не знаете, поостерегитесь блистать эпиграммами или отпускать маленькие милые шуточки. Вполне возможно, что ваше остроумие, допустим, насчет веревки висельника попадет в человека, чей отец был действительно повешен. Первая необходимая предпосылка для успешной беседы — это хорошо знать свою компанию [269] .
При встрече с другом, кого вы какое-то время не видели и об истории и теперешнем состоянии семьи которого вы не имеете свежей информации со стороны, надо избегать расспрашиваний или упоминаний о конкретных членах его семьи, пока вы не получите о них достаточных сведений. За время вашей разлуки с другом некоторые из них могли умереть, другие сбиться с пути, отделиться или попасть в большую беду [270] .
269
The laws of etiquette. Philadelphia. Carey, Lee & Blanchard, 1836, p. 101.
270
The canons of good breeding. Or the handbook of the man of fashion. Philadelphia. Lee & Blachard, 1839, p. 80.
Непроизвольные
Некоторые сцены возникают тогда, когда одни участники команды больше не в состоянии выносить неумелое исполнение других и вдруг взрываются прямой публичной критикой тех самых лиц, с кем они должны поддерживать драматургическое сотрудничество. Такое нарушение командной дисциплины часто разрушительно для исполнения, которое спорящие стороны обязаны вместе представлять: одно из последствий скандала — возможность для аудитории заглянуть за кулисы, а другое — оставить у нее ощущение, что в данном исполнении наверняка есть нечто подозрительное, раз те, кто знают его лучше, с ним не согласны. Другой тип сцен случается, когда аудитория больше не может или не хочет продолжать игру вежливого взаимодействия и потому агрессивно встречает исполнителей такими действиями или экспрессивными выходками, которые будут неприемлемыми для любой команды. Это тот случай, когда человек собирает в кулак свое гражданское мужество и решает «объясниться» с другим или «высказать ему все как есть». Уголовные суды фактически институционализировали этот вид открытого разлада в публичном представлении как последнюю главу разоблачения убийственных тайн, когда на судебном заседании индивид, который до того сохранял убедительную позу невиновности, вдруг сталкивается в присутствии других с неопровержимыми экспрессивными свидетельствами того, что его поза — только поза и больше ничего. Еще один вид сцен возникает, когда взаимодействие между двумя лицами становится столь громогласным, накаленным, или иным образом привлекающим внимание, что находящиеся поблизости, занятые своим собственным разговорным взаимодействием люди, вынужденно превращаются в свидетелей или даже принимают чью-то сторону и вмешиваются в драку. Последний из разбираемых нами типов сцен бывает, когда лицо, действующее как одночленная команда, берет на себя серьезные обязательства, заявляет нешуточные притязания и запросы и не оставляет себе пути к отступлению, ибо аудитория этого ему не простила бы. Обычно такой человек старается, чтобы его притязания согласовались с вероятными запросами данной аудитории и были одобрены и признаны ею. Но если его мотивация к самовыражению достаточно сильна, этот индивид может выдвигать притязания или брать на себя обязательства, которые, как ему известно, аудитория, вполне возможно, и отвергнет. Он сознательно ослабляет свою защиту в присутствии людей аудитории, отдавая себя, как говорится, на их милость. Таким актом индивид обращается к ним с предложением трактовать их как часть своей команды, либо позволить считать себя частью их команды. Подобная ситуация достаточно затруднительна сама по себе, но когда на беззащитную просьбу отвечают прямым отказом, человек страдает еще и от обыкновенного унижения.
Только что рассмотренные возможные срывы исполнения — непроизвольные жесты, несвоевременные вторжения, faux pas и сцены — на обыденном языке часто называют «инцидентами». Когда происходит любой из них, представление о реальности, поддерживаемое исполнителями, оказывается под угрозой. Вероятнее всего, присутствующие при инциденте отреагируют взволнованностью, чувством неловкости, смущением, нервозностью и т. п. Участники могут почувствовать себя буквально выбитыми из колеи. Когда такие проявления нервозности или симптомы замешательства становятся заметными, представление о реальности, поддерживаемое данным исполнением, по всей вероятности, окажется в еще более угрожаемом и ослабленном состоянии, так как эти проявления в большинстве случаев свойственны самому индивиду, который представляет другим людям какой-то характер, а не изображаемому им характеру, вследствие чего аудитории навязывается незапланированный образ человека, прятавшегося за представляемой маской.
Чтобы предотвратить возникновение инцидентов и вызванное ими замешательство, всем участникам взаимодействия (равно как и не участвующим, но присутствующим) надо обладать определенными свойствами и уметь применять их в практических действиях, выработанных для спасения данного спектакля. Эти свойства и практические действия будут рассмотрены под тремя заголовками: защитные меры, применяемые исполнителями для спасения собственного спектакля; покровительственные меры, используемые
1. Драматургическая верность. Совершенно очевидно, что если команда избирает определенную линию поведения, то участники команды должны действовать так, словно бы они приняли на себя определенные моральные обязательства. Они не должны выдавать секреты команды в перерывах между исполнениями — будь то из корыстных целей, из принципиальных соображений или по наивной неразборчивости. Так, старшие члены семьи часто не допускают ребенка в доме в зону слышимости своих сплетен и самопокаяний, поскольку никогда нельзя знать наверняка, кому ребенок вздумает передать услышанные секреты. Поэтому, только когда ребенок вступит в возраст понимания и разборчивости в отношениях с людьми, родители получают возможность не понижать голосов при его приближении. Авторы XVIII в. обсуждали похожую проблему нарушения лояльности дому со стороны наемных слуг, то есть в данном случае лиц достаточно взрослых и лучше разбирающихся в людях:
Этот недостаток преданности [слуг хозяевам] причинял множество мелких неприятностей, от которых удавалось совершенно избавиться лишь очень немногим нанимателям. Не самой последней из таких неприятностей было пристрастие слуг к пересказу узнанного о делах своих хозяев. Дефо особо отмечал это, наставляя женскую прислугу «прибавить к другим добродетелям уважение к хозяевам, которое научит вас благоразумию в деле хранения семейных секретов; отсутствие этой добродетели — великое зло…» [271]
271
Hecht J.J. The domestic servants class in eighteenth-century England. L. Routledge & Kegan Paul, 1956, p. 81. Автор привел цитату из произведения Дефо «The maid-servant’s modest defence».
Вот почему как и в случае с детьми при приближении слуг голоса тоже понижались, но в начале XVIII в. в практику вошел другой способ сохранения командных секретов от нескромности прислуги:
«Немым официантом» служил многоярусный стол, который к обеденному часу слуги уставляли кушаньями, напитками, столовыми приборами, а затем удалялись, предоставляя гостям самим обслуживать себя [272] .
После введения в Англии такого драматургического приема Мери Хамилтон сообщала:
272
Hecht J.J. Op. cit. p. 208.
Мой кузен Чарлз Каткарт обедал с нами у леди Стормонт. К нашим услугам были немые официанты, так что наша беседа нисколько не пострадала от ограничений, обычно налагаемых присутствием слуг [273] .
За обедом нас обслуживали немые официанты, и потому в разговорах нам не нужна была стеснительная осторожность из-за присутствия слуг [274] .
По тем же основаниям даже признанные члены команд не должны злоупотреблять своим присутствием в передней зоне, чтобы ставить свой собственный спектакль, как поступают, например, стенографистки на выданьи, которые иногда стесняют окружающих в своем учреждении вычурными подражаниями высокой моде. Нельзя также использовать время своего исполнения как удобный случай для публичного обвинения своей команды. Членам команды надо благожелательно принимать и неравнодушно исполнять маленькие роли, когда бы, где бы и для кого бы ни выбирала их команда как целое. И они обязаны отдаваться собственному исполнению в такой мере, какая позволит не оставить у аудитории впечатления пустозвонства и фальши.
273
Hecht J.J. Op.cit. p. 208.
274
Ibid. p. 208.
Возможно, ключевая проблема сохранения верности членов команды (и очевидно членов иных типов коллективных объединений тоже) состоит в том, чтобы не допускать у исполнителей развития такой сочувственной привязанности к членам аудитории, когда исполнители начинают раскрывать им истинные значения и последствия для них навязываемых им впечатлений, или как-нибудь по-другому заставляют платить за эту свою привязанность всю команду. Так, в малых местных общинах Британии, управляющие универмагов, как правило, хранят верность своему заведению и потому пылко расхваливают товар, продаваемый покупателю, и даже с придачей лживых советов, но среди рядовых продавцов обязательно найдутся такие, которые, давая советы при покупке, по-видимому, не просто вживаются в роль покупателя, но действительно переходят на его сторону. На одном из Шетландских островов, к примеру, я сам слышал, как продавец сказал покупателю, передавая ему бутыль какой-то вишневой шипучки: «Не представляю, как вы можете пить эту дрянь». Никто из присутствующих не счел это сногсшибательной откровенностью, и похожие комментарии можно было слышать каждый день в магазинах по всему острову. По сходным причинам заведующие заправочных станций иногда косо смотрят на чаевые, так как это может побудить их работников по своему произволу оказывать избыточные услуги немногим избранным, в то время как другие клиенты будут вынуждены ждать.