Предварительный заезд
Шрифт:
Не могу сорвать со шприца чехол из прочного пластика. Быстрее! Ради Бога быстрее. Попытаться зубами...
– Это? – спросил Стивен, показывая коробочку из-под леденцов.
Я открыл ее и положил на стол.
– Да. Спустите с него брюки. Девяносто секунд... Боже, Боже...
Мои руки дрожали. Малкольм начал задыхаться.
– Он синеет! – в испуге воскликнул Стивен. Наконец игла надета на шприц. – Он потерял сознание, – сказал Стивен, – продолжает задыхаться.
Я свернул головку одной из ампул с налоксоном. Трясущимися руками поставил ее на полку. Только
Я взял шприц в правую руку, а ампулу в левую. Я почти ничего не умел делать левой рукой, поэтому должен был сделать укол правой... Погрузил кончик иглы в жидкость... Потянув плунжер, вобрал ее в шприц. Пальцы не слушаются... Ну и что из того? Девяносто секунд... И все будет кончено.
Я повернулся к Малкольму. Стивен спустил с него штаны, обнажив часть ягодицы. Я вонзил в мякоть иглу и нажал плунжер, подумав: "А остальное в руце Божьей".
Мы подняли Херрика на кровать, что само по себе было нелегко, сняли с него пиджак и галстук и расстегнули рубашку. Выглядел он ужасно, дышал с трудом, но хуже ему не становилось. Он пришел в сознание, и к нему сразу же вернулся ужас.
– Ублюдки... – прошептал он. Лежавший около двери ванной Йен застонал и попытался подняться. Стивен помог ему встать и усадил на диван.
Склянка валялась на ковре у их ног, и Стивен автоматически нагнулся, чтобы поднять ее.
– Не трогайте! – испуганно воскликнул я. – Стивен, не касайтесь ее. Это смерть!
– Но она пуста.
– Сомневаюсь, – возразил я. – К тому же, думаю, будет вполне достаточно нескольких капель. – Я поднял стул и поставил его над пузырьком.
– Пока что сделаем так... И смотрите, чтобы Йен не дотронулся.
Я повернулся к Малкольму. Он дышал чуть ровнее, но все равно с большим трудом.
– Как вызвать врача? – спросил я.
Стивен испуганно взглянул на меня. Я расценил его взгляд как нежелание связываться с советскими официальными лицами, но он наклонился к телефону и несколько раз повернул диск.
– Скажите им, чтобы врач взял налоксон.
Он дважды повторил название и произнес его по буквам, но, когда закончил разговор, вид у него был обескураженный.
– Она сказала, что доктор будет, а вот насчет налоксона... Она сказала, что доктор сам знает, что принести. Безнадежно. Сплошные запреты. Чем больше настаиваешь, тем больше им хочется показать зубы...
– Рэндолл... – слабым голосом прохрипел Малкольм.
– Да? – Я нагнулся над ним, чтобы лучше слышать.
– Достань... этих ублюдков...
Я глубоко вздохнул.
– Почему они облили вас, а не меня?
Мне показалось, что он услышал и понял меня, но не ответил. На его лицо внезапно выступили крупные капли пота, и он вновь начал задыхаться.
Я набрал в шприц налоксон из второй ампулы и сделал инъекцию в бедро.
Сразу же последовала не слишком сильная, но все-таки заметная реакция. Он вновь начал дышать, правда, пугающе слабо.
– Ублюдки ... сказали... я... обманул их.
– Что это значит?
– Я продал им... информацию. Они сказали...
Деньги.
– Много они вам заплатили? – спросил я.
– Пятьдесят... тысяч...
– Фунтов?
– Боже... ну конечно... Сегодня вечером... они сказали... я обманул... Я сказал... чтобы они пришли... разделаться с тобой... слишком умный... к половине седьмого... Не знал... что Йен... будет здесь...
Я сообразил, что, обнаружив меня в компании Йена и Стивена, он попытался поскорее уйти и предупредить своих друзей. Хотя никто не мог сказать, что из этого последовало бы. Возможно, его все равно убили бы. Друзья Малкольма Херрика были непредсказуемы, как молния.
Я прошел в ванную, набрал полстакана воды и попытался влить Малкольму в рот. Он лишь слегка смочил губы. Похоже, это было все, чего он хотел.
Посмотрев на часы, я увидел, что с момента второй инъекции прошло две минуты, а с момента первой – четыре. Эти незаметные промежутки времени казались мне годами.
Йен быстро пришел в себя и начал задавать вопросы. Я же подумал о другом. Окружающие не могли не слышать шума. Почему они не попытались выяснить, что случилось? Никто не слышал крика Малкольма... или не обратил на него внимания. Я-то подумал, что этот вопль был слышен в Кремле. Когда микрофоны выключены, стены становятся непроницаемыми.
Малкольм снова потерял сознание и начал задыхаться. Я угрюмо ввел ему содержимое последней ампулы. Налоксона больше не было. В случае чего ни у кого из нас не оставалось шансов на спасение.
Глава 16
И опять Херрик слегка ожил. Опять к нему вернулось сознание, и он начал дышать. Но кожа его оставалась мертвеннобледной, а зрачки были не больше булавочной головки.
– У меня.... голова... кружится, – запинаясь проговорил он.
Я смочил его губы водой и небрежно спросил:
– А кто облил Ганса Крамера, вы сами или ваши друзья?
– Бог... с тобой... па... парень... Я не... убийца...
– А лошадиный фургон?
– Хотел... только сбить... напугать... чтобы домой... уехал... – он отхлебнул крошечный глоток воды.
– Думал... что ты... не решишься... остаться.
– Зато ваши друзья не шутили, – заметил я. – Ни на улице Горького, ни на набережной.
– Они сказали... слишком опасно... с помощью Кропоткина... ты сможешь... разобраться...
– Угу... А что они сказали, когда им стало известно, что я знаю предсмертные слова Ганса Крамера?
– Проклятый мальчишка... Миша...
– Яд, не оставляющий следов, придумали вы или Крамер? – продолжал я допрос.
– Я случайно... узнал... Гансу поручил... украсть... – Херрик сделал слабую попытку ухмыльнуться. – Безмозглый ублюдок... я подставил его... Он сделал это... просто так... ради своих... идеалов...
– И он отправился в Гейдельбергскую клинику? – уточнил я.
– Боже... – Несмотря на то, что он решил все рассказать, журналист оказался неприятно удивлен. – В факсе... опасался... но думал... ты не заметишь... Они не хотели... чтобы ты... прочел...