Прекрасное отчаяние
Шрифт:
— Это Оливия Кэмпбелл. Пока я не скажу иначе, она отрезана.
— От чего именно? — Спрашивает Томас, его серые глаза уже блестят от предвкушения.
— От всего. — Я окидываю их всех властным взглядом. — Вы ничего ей не даете. Вы не помогаете ей ни в чем. Мне плевать, что ее одежда горит, вы не должны даже мочиться на нее, чтобы помочь потушить огонь. Понятно?
— Ага, понятно.
Я смотрю от одного человека к другому, пока все они не вскинули подбородки и не подтвердили приказ.
В
Рядом с ними Морейн наблюдает за мной интригующими зелеными глазами, а Герман сохраняет на лице обычное непринужденное выражение. Он проводит рукой по своим вьющимся светлым волосам, а затем снова убирает ее в карман. Оба они также держат рот на замке.
Все четверо достаточно долго были лидерами фракций, чтобы понять, что на меня нельзя давить. Единственный, кто, похоже, готов говорить, - Томас. Хотя он учится в Хантингсвелле на третьем курсе, он стал лидером фракции громил только в этом году, после того как предыдущий лидер фракции выпустился в начале лета. Он еще не переступил черту, но у меня есть ощущение, что мне придется вводить его в курс дела более непосредственно, чем его предшественника.
— Мы можем... — Он показывает большой палец в сторону двери. — Пойти обратно?
Остальные четверо почти незаметно напрягаются. Дженна даже бросает тревожный взгляд на меня и на него. Но я просто медленно оглядываю Томаса.
Он высокий. Такой же высокий, как я. Но гораздо крупнее. Его выпуклые мышцы напрягаются на обтягивающей темно-синей рубашке, даже когда он расслаблен. Не зря он стал лидером громил. Но, к несчастью для него, его мускулы всегда будут не в состоянии противостоять той силе, которой обладаю я.
Холодная улыбка растягивает мои губы.
Томас, кажется, вспомнил себя и моргнул, прежде чем прочистить горло.
— Я имею в виду, ты хочешь, чтобы мы сделали что-нибудь еще? — Он замолкает на секунду, а затем поспешно добавляет: — Сэр.
Я позволяю молчанию тянуться неловко долго. Он переместил свой вес, а его взгляд метался по комнате. Заставив его еще немного поерзать, я наконец щелкаю запястьем.
— Это все. Вы можете идти.
Все они наклоняют голову и быстро выходят за дверь. Взмахнув подбородком, я приказываю своим охранникам тоже покинуть комнату, а сам отхожу к окну.
Сцепив руки за спиной, я изучаю ночь за окном.
Листья шелестят на деревьях, ветер кружит между белокаменными зданиями, а желтый
Злость закручивается внутри меня, когда мой взгляд падает на одинокую фигуру, идущую по дороге слева от меня.
Оливия Кэмпбелл.
Она исчезает из виду, когда продолжает идти по дороге. Это тупик, но, похоже, она этого не знает. И действительно, через несколько минут она топает обратно по улице. Повернувшись кругом, она изучает окружающие ее здания.
Ее обнаженная кожа светится в темноте, когда она останавливается под уличным фонарем. Очередной ночной ветер проносится по улице, заставляя ее волнистые светлые волосы развеваться по лицу. Сердитым движением она снова заправляет их за уши. Затем она бросает последний взгляд на окружающие ее здания, после чего идет по другой улице.
Я усмехаюсь.
Я играю в игры с чужими жизнями с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы понять, какой властью обладает моя семья. А тут какой-то случайный человек думает, что сможет перехитрить меня. Думает, что сможет бросить мне вызов.
Никто не может бросить мне вызов. Я здесь закон.
Я смотрю, как ее обнаженное и дрожащее тело снова исчезает в темноте, и на моем лице появляется улыбка, полная угрозы.
Она понятия не имеет, против кого играет. Но я собираюсь показать ей.
Я сделаю так, что она будет так отчаянно нуждаться в моем милосердии, что ей придется приползти ко мне и умолять меня о привилегии стоять на коленях у моих ног и лизать мои туфли, вымаливая прощение.
О, это будет очень весело.
5
ОЛИВИЯ
Когда я открываю двери в столовую, по коридору разносится возбужденный ропот. Внутри меня все еще бурлит радость от увлекательной лекции по истории Египта, которую я посетила сегодня утром. Сейчас я чувствую себя гораздо более оптимистично. Прошлая ночь была не самым лучшим способом начать семестр, но после утренней лекции я чувствую, что все это уже позади. Сегодня наступил новый день, и я не позволю этому наглецу испортить мой год.
С улыбкой на лице я переступаю порог и вхожу в зал с высокими потолками.
Приятный рокот тут же стихает.
От неожиданности и паники все студенты, сидящие за столами, оборачиваются и смотрят на меня. В большой круглой комнате вдруг становится так оглушительно тихо, что, клянусь, все они слышат, как колотится мое сердце.
Потом кто-то кашляет.
— Шлюха.
Это разрушает чары.
Парень в круглых очках в черной оправе встречает мой взгляд с двух столиков, говоря при этом достаточно громко, чтобы вся столовая услышала: