Прелести
Шрифт:
Почувствовал, что просыпаюсь. Резко взлетел вверх, до смерти напугав воронов. Когда картинка наладилась, приземлился на то же место.
Захотел увидеть Елагина. Через секунду он стоял рядом. Совершенно пустой — зомби. Понятно, он сейчас никак не может спать. В это время Саня всегда на работе. Отправил обратно.
Вытянул Бобылева. Та же история. Зомби. Отправил вслед за Саней. Вызвал ещё пару знакомых — то же самое. И вдруг, не знаю почему, подумал о погибшем год назад Антоне Красновском. Подумал и непроизвольно вытянул его сюда, на берег Енисея. Он стоял закутанный в какой-то серый плащ, и ветер рвал и разбрасывал
— Привет, Андрюха, — первым поздоровался Антон.
— Привет, вот уж кого не ожидал встретить, — я стоял к нему в пол-оборота и внимательно следил за действиями гостя. — Добро пожаловать на землю.
— Спасибо, — улыбнулся он. — Тебе тоже, добро пожаловать.
— Даже так? — я покачал головой и усмехнулся.
— Ты чего так настроен агрессивно? — перестал он улыбаться. — Ты ведь меня позвал?
— Да уж ладно, Антон, не сердись, сам должен понимать, — замялся, не зная, что сказать. — Непривычно, просто…
— Ну, теперь-то привыкнешь, — он отвернулся от меня и поглядел на реку. — Если я тебе не нужен, то, наверное, пойду?
— Иди.
— Ну, пока… — Антон развернулся и просто зашагал сквозь кусты вдоль тропинки.
Я провожал его взглядом до тех пор, пока он не скрылся совсем.
Затем долго лежал с открытыми глазами на диване, прокручивая в памяти все подробности этой встречи. Да уж. Чем дальше в лес…
По рассказу моего очередного нового знакомого, я выяснил, что родом он из Западной Украины. В двадцать лет, отчаявшись найти место в жизни на благодатной украинской почве, решил перебраться в более, как ему казалось, перспективное и цивилизованное место — город Ленинград. Прожил там несколько лет, мотаясь по общагам и, не обнаружив ни манны небесной, ни гречки земной, решил, что и Питер не отвечает его внутренним потребностям. Занимался в основном перепродажей шмоток на барахолке, то есть являлся, говоря языком более ёмким, барыгой-спекулянтом. Накопив в результате этой деятельности некоторую сумму денег, уехал в Париж. Но там, как оказалось, его тоже не ждали с распростёртыми объятиями. Тысячи идиотов уезжали на Запад, где, как им мерещилось из Совка, можно, не ударив палец о палец, жить припеваючи. В итоге западное общество пополнялось новыми поломойками, мусорщиками и безработными иждивенцами.
Валера, насмотревшись вдоволь, на голодный желудок, красот Парижа, переехал в Германию, где наплёл местным властям клубок из ужасных рассказов о преследовании в СССР инакомыслящих всемогущим КГБ. В результате подобного бреда нового диссидента из Красной России оставили в ФРГ, дожидаться решения о своей дальнейшей судьбе, и поселили в фильтрационном пункте вместе с такими же ценителями западной демократии из стран третьего мира. Три года он жил в каморке без окон, но зато под свободным небом Германии.
Опять же всё это я узнал с его собственных слов. То, о чём потом передали все телевизионные каналы Европы, мне пришлось узнать несколько позже. Где больше правды, кто знает?..
Мы шли через лес по асфальтированному тротуару. Валера нёс какую-то чушь про местных обитателей гетто. Я думал о своём. На светофоре мой спутник остановился и взмахнул рукой.
— Давай перейдём на другую сторону.
— Давай, — равнодушно пожал я плечами и направился через дорогу.
— Подожди, — тормознул он. — Зелёный загорится.
— Зачем тебе зелёный, тут ведь никого нет?
— Немцы поймут неправильно, — как бы извиняясь, произнёс Валера.
— Где? В лесу вечером?!
— Всё равно…
— У-у-у… — я перешёл на красный и, не дожидаясь его, побрёл дальше.
Он привёл меня в какой-то населённый пункт, где на непокрытой асфальтом площадке стояли брошенные советские автомобили.
— Вот смотри, — азюлянт пнул ногой по колесу довольно приличной с виду «пятёрки». — Если найдутся люди, которых ты заинтересуешь, я мог бы за умеренную плату им много таких мест показать.
— Я заинтересую?
— Ну да. Тоже в доле будешь.
— Не знала баба горя, купила порося… — почесал затылок и оглядел металлолом. — Про это ты хотел рассказать?
— А что? Стоящее дело. В Совок всё вывезти, сколько наварить можно? Здесь-то это добро бесплатно (как хорошо, что я не «уловил» коммерческую составляющую этого предложения и не отправил потенциальных жертв маньяка в ФРГ «за машинами»).
Прожил у него ещё два дня. Он водил меня на экскурсию в Биберах и ещё какой-то городок. И всё это время постоянно расспрашивал о России, Украине, о политике, но больше всего интересовался двумя темами: тюрьмой и моими выходами в параллельное измерение. Я в основном отвечал вяло и неохотно. Мне этот Валера показался серым и неинтересным. Знать бы заранее, кто скрывается за этой непримечательной маской.
В последний вечер он признался, что мечтает завербоваться на работу в спецслужбу какого-нибудь государства. Без разницы какого, будь то Германия, Россия, Украина или Израиль. Причём просил меня при случае намекнуть об этом в компетентные органы.
На рассвете третьего дня, когда я готовился выйти из его жилища, Валера протянул какую-то пластиковую карточку с чужой фамилией, вытисненной на гладкой поверхности:
— На, возьми. По этой карте можно билеты дешевле покупать. Но только на территории Германии. Покажешь контролёру, и всё. Пригодится.
— Ну, давай, — повертел в руке кусок пластика и сунул в карман. — Может, действительно пригодится…
— И ещё, — опять заговорил парень. — Паспорт свой лучше у меня оставь.
— Это ещё зачем?
— Если полиция тормознёт, чтобы не депортировали. У тебя ведь визы нет? Да и французская заканчивается. Так что, пусть здесь лежит. И мне спокойнее. Назад в Совок когда поедешь, знать буду, что через меня. Вот. Ну, теперь пошли.
Я оставил паспорт, и мы поспешили в Биберах к поезду. Пожимая на прощание руку, перед посадкой в вагон, он вдруг заглянул мне в глаза. И такая опустошённость застыла в этих глазах…
Разумеется (с недавних пор моё любимое слово, потому что на самом деле ни хрена ничего не разумеется), меня арестовали на границе между немецким Келем и французским Страсбургом. В поезде. Проверили документы, а у меня была лишь пластиковая карта с чужой фамилией. Три дня держали в камере и составляли протоколы. Добились признания, что я есть Алик Арзаев из города Воронежа, что у меня украли паспорт с визой, и теперь я еду в Страсбург в русское консульство за новыми документами. В конце добавил, что мой любимый футболист — Сергей Кирьяков из местного клуба «Карлсруе», и политического убежища просить не собираюсь.