Прелести
Шрифт:
— Хочешь сказать, что тот отстрел, который в Москве, да и по всей стране происходит, властью контролируется?
— Я не говорю ничего, — Измайлов вновь криво улыбнулся.
— А как же соблюдение законности? Я думал, государство в первую очередь должно быть гарантом безопасности своих граждан.
— А ты, когда на охоту идёшь, чьими интересами руководствуешься, своими или животных? Ты ведь не спрашиваешь у зверей, какие законы им нравятся, а какие нет. У тебя главный закон, потому что ты охотник. Если преступники не желают жить по законам государства,
— Представь, что под это определение «вне закона» попадает твой близкий друг или родственник.
— Мои друзья закон не нарушают.
— Какой закон?
— Закон? — Игорь со скрипом отодвинул кресло и вытянул ноги. — Закон — это совокупность правил, позволяющих государству поддерживать установленный порядок в обществе.
— Значит, если убийства людей помогают определённый порядок поддерживать, это и есть закон?
— Не людей, а преступников.
— Как в том фильме: «Ты только что убил человека. Нет, я убил бандита».
— Примерно так.
— Если Иванов хочет убить Петрова, Петров — Сидорова, а Сидоров, в свою очередь, ненавистного ему Иванова, и государство обо всём этом знает, то, по-твоему, наивыгоднейшая для власти позиция — не вмешиваться и дать возможность всем троим замочить друг друга к чертям собачьим?
— Все трое задумали совершить преступление, следовательно, все трое — преступники. Пусть делают своё дело, а оставшегося в живых судить и упрятать за решётку.
— И что, наша власть именно так рассуждает?
— Делай выводы сам. Ты ведь не на Марсе живёшь.
Я в этот момент не о Марсе далёком подумал. Я Красноярск родной вспомнил. И вспомнил, как недавно положенца города Петруху вместе с двумя товарищами на берегу Енисея нашли…
— Воды можно попить? — взял со стола бутылку минералки, налил полстакана и сделал несколько крупных глотков. — Значит, государство должно устанавливать законы и следить за их соблюдением? А тех, кто эти законы не приемлет — пускать в расход?
— Ты сказал.
— Хорошо. Ну, а если человек морально не приемлет законов общества, в котором ему угораздило родиться и жить. Что ему делать?
— Подчиниться. «Закон суров, но это закон». Закон знает лучше, по каким правилам должен жить каждый индивидуум на отведённой ему территории.
— И этот закон должно принимать государство?
— А ты сам, как считаешь, кто? Только в небеса не взлетай, а то сейчас о Боге вспомнишь. Между прочим, именно Он на горе Синай дал евреям первую конституцию. А потом, за то, что последние, в отсутствие Моисея, с золотым тельцом набедокурили, нарушителям закона кровушку пустил. И никто, заметь, до сих пор Моисея за эту жестокость не осудил. «Закон суров, но это закон».
— Всё же евреям каноны поведения Всевышний на Синае привил. А государственные законы человек выдумывает. И человек следит за их соблюдением. Имеет ли право один человек устанавливать правила поведения для другого человека?
— По большому счёту, только единицы задаются этим вопросом, — Измайлов встал из-за стола и подошёл к окну. — А ведь это скворцы. Точно они. Вернулись, значит, бедолаги. Осенью удирают, а весной всё равно назад. Где они, интересно, умирают? Представляешь, во время полёта отказывают крылья. Или, быть может, в местах зимовок у них есть специальные кладбища? А ещё, возможно, возвращаются с этой целью домой, туда, где родились… — он постоял так некоторое время, не оборачиваясь ко мне. — Закон необходим. Без закона масса уничтожит сама себя. Так в каком музыкальном жанре ты работаешь?
Инстинкт льва, охотящегося за слоном. Хищник знает, что слон крупнее его, и уважает силу последнего, но при этом терпеливо изучает распорядок дня, вслушивается в ритм жизни уверенной в себе потенциальной жертвы. Привыкший к своему соседу, не думающий об опасности с той стороны, слон возможно когда-нибудь оступится. И вот здесь-то лев не упустит своего единственного шанса. Но если при этом оступится он сам… Самое необъяснимое в этой истории то, что никто из персонажей не испытывает острой необходимости в гибели другого. У льва в саванне полно добычи. Слон считает себя достаточно крупной фигурой, чтобы не видеть в хищнике противника, но всё-таки не упустит удобного случая наступить на спящего или зазевавшегося царя зверей. Так как же это назвать?
— В любом.
— Что значит в любом?
— В любом формате от гимна до «калинки». Что вижу, то пою. Тебе уже видимо передали, что конкретно я пел в ресторане.
— Я слышал, что-то из Вертинского?
— Одну вещь из его репертуара, остальное своё. Федяеву понравилось.
— Это, конечно, показатель, — хозяин офиса развернулся от окна ко мне. — Федяев Моцарта с Розенбаумом путает, — ещё немного помолчал. — Музыка должна быть правильной.
— В каком смысле?
— В смысле влияния, которое она оказывает на окружающих.
— Понял. На окружающих музыка должна оказывать правильное влияние.
— Верно. Вот иронизируешь зря. Человек ведёт себя так или иначе под воздействием информации, которая его окружает. Почему наша страна в большой табор превратилась? Потому что вокруг сплошная цыганочка. Это не только музыки касается — это повседневная жизнь большинства населения. Последние пять лет, сплошное: «Позолоти ручку, красавец, всю правду, как на духу, выложу». Русские в цыган превращаются. Дожили… Искусство правильным должно быть, тогда и жизнь нормальной станет. Если хочешь остаться в истории, то должен, в первую очередь, отличать правильное от неправильного.
— В истории личность, умеющая отфильтровывать правильное от неправильного, является положительной или отрицательной?
— Личность в истории… — Игорь посмотрел внимательно, проверяя, насколько я серьёзен. — Личность в истории не может быть положительной или отрицательной. Сильная личность, влияющая на ход исторических процессов, всегда отмечена положительным знаком. В любом случае, при любом исходе.
Ага, Раскольников, когда шёл бабушку топором тюкать, тоже о личности в истории рассуждал.