Прелести
Шрифт:
Народ первомайские демонстрации любил. Даже теперь, когда мир перевернулся с головы на спину, а демонстрации стали, как будто бы, ни к чему, самая несознательная часть общества осталась верна идеалам солидарности трудящихся. Москва готовилась к праздникам.
Я добрался до офиса Измайлова как раз в тот момент, когда сам его владелец усаживался в свой серый Мерседес. Один из охранников услужливо открыл заднюю дверь, и «босс» уже нагнулся, собираясь протиснуться в салон, но в этот момент заметил меня.
— Иди сюда, — он замахал рукой, — быстрее, быстрее. Времени нет, отъезжаем. Садись первым. Быстрее, быстрее…
Я запрыгнул
— Давненько не было видно. Я уж думал, ты обиделся. Не обиделся? Ну и славно. Сейчас на митинг поедем. Поглядишь. Интересное представление намечается.
— Что за митинг? В честь Первомая?
— Ну… В общем, да. Правда, не в честь международной солидарности. Там будет один дядька ораторствовать. Послушаем, может, проникнемся…
Машина остановилась на светофоре, и водитель кивнул в сторону группы людей с красными флагами и транспарантами, переходящих улицу.
— Эти уже собираются.
— Как в старые добрые времена, — иронично подхватил Игорь. — Коммунисты долго не успокоятся. Хотя, здесь не только коммунисты, но и озабоченные ностальгией люмпены. Ведь, как не крути, а большинству населения при прежнем режиме жилось вовсе неплохо. Имели, во всяком случае, возможность два раза в год флагами помахать. Узаконенную возможность. Вот и бредёт братка-работяга на митинг, уже во времена строительства капитализма — инстинкт. Инстинкты — дело хорошее, если только они безобидную направленность имеют. Иначе такое может случиться…
Мерседес снова тронулся с места и покатил по оживлённой улице.
— Вовремя подслушать, что там такое интересное нашептывают инстинкты в уши большой массе людей — это и есть политика. Необходимо ещё потом доказать, что не размытые инстинкты, а именно ты подсказал «заблудшим» верное направление. А в довершение, убедить Ваньку, ну или там, Джона, Ян Су Мина, которым всё до лампочки, что твоя лампочка — та самая, о которой он всю жизнь мечтал и при свете которой может и дальше, с раскрытым ртом, брести и размахивать флажком. Главное, чтобы было просто и доходчиво. Ну, а дабы он эту лампочку, от безделья, не крутил да не рассматривал, не мешало бы подбросить образ негодяя, который норовит лампочку стырить или разбить. Врага. Сам Иван, он же Шри Капур или Саид, к сожалению, своих врагов не видит в упор. Вот мы сейчас и едем послушать того, кто знает, где прячутся негодяи.
— Чу… Когда это проблемы существовали подобного плана? — я медленно втягивался в разговор. Всё-таки не ожидал, что Измайлов проявит подобное радушие.
— А проблем никаких нет. Вариантов множество. Как-то — злые чеченцы, китайцы, коммунисты, демократы, инопланетяне и саблезубые тигры. Палочку-выручалочку, при желании, можно выстругать. Просто выстругать, и сорт дерева не всегда важен. — Измайлов уставился в боковое стекло. За стеклом всё чаще и чаще появлялись люди с флагами и портретами вождей. — Согласен?
Я промолчал.
— В России сейчас идёт крупный передел сфер влияния во всех областях. Пока в стране хаос и неразбериха, умные люди потихоньку прибирают к рукам важнейшие средства массовой информации, финансы и уже пытаются дёргать за, так называемые, «рычаги управления властью и государством». Значит, мы должны держаться умных людей, а иначе нам удачи не видать, — Игорь улыбнулся. Не смущённо улыбнулся, а так, как улыбается учитель способному ученику после сданного экзамена. — Останови здесь, — он тронул водителя за плечо, и автомобиль замер перед постом милиции.
Площадь, рядом с которой мы остановились, была заполнена народом. Причём народом самым разномастным, под такими же разномастными флагами и транспарантами. Примета времени. Народный плюрализм.
Выступали ораторы. Взобравшись на наскоро построенную, импровизированную трибуну, они пытались донести до ушей внимающей и не очень толпы зажигательные доводы своей хитрости. Хотя попадались и истинные фанаты собственных убеждений. Микрофон не остывал ни на минуту. К тому же по всему периметру площади «прогуливались» непонятные типы с мегафонами и постоянно в них что-то кричали. Милиция также пользовалась мегафонами. Всё в совокупности воспринималось, как бардак. Но это только на первый взгляд. На мой, не привыкший к созерцанию подобных мероприятий, взгляд. Приглядевшись повнимательнее, мне удалось сориентироваться и разбить людей по их интересам. Коммунистов и им сочувствующих с красными полотнищами бывшего СССР, тех, кто поддерживал нынешнюю власть, под бело-сине-красными знамёнами; «патриотов» с жёлто-красно-чёрными флагами и просто праздношатающихся зевак. Впрочем, тех, кто размахивал государственным триколором России, было совсем немного. В основном преобладали красные цвета.
Мы некоторое время не выходили из машины. Измайлов куда то послал одного из охранников и теперь ждал его возвращения. Наконец тот вернулся, что-то сказал, открыв дверь, Игорю, и последний выбрался наружу. Его примеру последовали все находившиеся в двух автомобилях. Наша группа проследовала через площадь, обойдя толпу с краю, и остановилась возле трибуны.
— Сейчас человек будет выступать, обрати внимание.
— А этот, который на трибуне, кто он?
— Да это никто, — поморщился Измайлов. — Ничего интересного. Одни общие фразы. С людьми не так надо разговаривать.
— Как?
— Сейчас послушаешь. Вон он идёт.
На трибуну поднялся мужчина лет сорока пяти. С живым лицом и наглым уверенным взглядом. В народе возникло оживление. Видно было, что многие мужчину знают. Мужик подошёл к микрофону и слегка склонил голову на бок:
— Вот первого мая и нужно ходить на митинги. Всё правильно. Первомай на то и праздник, чтобы демонстрации устраивать…
Далее — о жизни, о людях, о любви к жизни, о любви к людям, о вере в конечный результат, о результате неверия в любовь к людям и жизни, о любви к результату и о жизни вне веры в людей, результат и любовь… Впрочем, народу нравилось.
Измайлову тоже нравилось. Он слушал, улыбаясь, иногда делая небольшие замечания. Наконец, когда оратор закончил, Игорь, а следом за ним все мы, зашли за трибуну. Человек, который выступал, и Измайлов обменялись рукопожатием и повели дружескую беседу. О чём шёл разговор я не слышал, но через несколько минут они оба направились к припаркованным автомобилям. Вся наша «бригада» устремилась за Игорем и ещё человек шесть за оратором, так что процессия получилась солидная.
Кто-то из толпы выкрикнул приветствие в адрес мужика. Он в ответ помахал рукой, но хода не замедлил. На стоянке все расселись по машинам, причём мужчина забрался в Мерседес к Измайлову. Игорь указал на переднее сидение, я уселся туда, и кавалькада из четырёх авто выдвинулась в неизвестном мне направлении.