Прелестная обманщица
Шрифт:
можешь купить новую карету.
Услыхав подобную нелепицу, Доминик расхохотался.
– Да ты ревнуешь!
– Я? Ревную к этой серой мышке? Вы льстите себе, сэр. Боюсь, что мне придется передумать и
не выходить за вас замуж, раз вы смеетесь надо мной.
– Поступай как знаешь, – сказал он. Ему вдруг стало безразлично, расторгнет она помолвку или
нет.
Софи с удивлением посмотрела на него.
– Тебе все равно?
– Если ты считаешь, что мы не
Доминик подумал, что хорошо бы ей поймать его на слове. Но она поняла, что перегнула палку.
– Доминик! – Она схватила его за руку и заглянула в глаза. Слезы повисли у нее на ресницах. –
Зачем нам ссориться? Следует думать о свадьбе. Осталось всего несколько недель. Я вовсе не хотела
сказать, что помолвку надо расторгнуть.
– Тогда забудем об этом. – Он заставил себя улыбнуться и похлопать ее по руке.
Слезы у Софи тут же высохли.
– И ты купишь новую карету?
Он вздохнул.
– Софи, неужели ты ничего не поняла? Если «Нежная дева» утонула, то никакой новой кареты не
будет. И переделок в доме тоже.
– Ты в таком настроении, что с тобой сейчас лучше не говорить. Я ухожу.
Она убежала из комнаты. Доминик не последовал за ней, а вернулся к документам, которые
просматривал до ее прихода.
Люси и миссис Стэндон отправились в ландо наносить визиты, а Эмма пошла на конюшню,
собираясь покататься верхом на Брутусе. В стойле коня не оказалось, и она решила, что Мартин вывел
его прогуляться. Эмма присела на скамью и стала ждать возвращения конюха. В кармане у нее было
припасено яблоко для Брутуса.
Эмма любила бывать на конюшне и ухаживать за лошадьми. Здесь царил покой, а животные
платили за заботу о них безграничной привязанностью.
Эмма пробыла там всего несколько минут, когда услыхала топот копыт – кто-то галопом
проскакал во двор. Она подошла к двери конюшни и увидела Софи, которая спрыгнула со взмыленного
Брутуса и решительным шагом направилась в дом. Бока лошади были покрыты кровоточащими ранами,
словно ее нещадно хлестали. Эмма в ужасе вскрикнула и бросилась к Брутусу.
В этот момент в дверях конюшни появился Мартин.
– Ты только взгляни на него! – охала Эмма.
– Да как же она могла! – Мартин покачал головой.
57
– Ты видел, кто взял лошадь? – изумилась Эмма.
– Видел.
– Но зачем?..
Мартин, не ответив, взял Брутуса под уздцы и повел в конюшню.
Доминик сидел в библиотеке, когда туда ворвалась Софи.
– Я только что побывала на конюшне, – не поздоровавшись, заявила она. – Я хотела, чтобы мне
оседлали лошадь, но конюха там не оказалось.
– Я думал, что ты пообедаешь с нами, Софи. – Доминик был ошеломлен ее внезапным
появлением. Он как раз подсчитывал расходы, пытаясь выкроить деньги на новую карету.
– Я передумала. Ты такой злой!
– Я не злюсь, Софи. Просто мне было неприятно слышать, что я тебе не угодил. Если ты решила
вернуться к Косгроувам, я позабочусь о том, чтобы тебе оседлали лошадь, а Мартин сопроводит тебя,
так как у меня очень много дел.
– Я сама сумею разобраться со слугами! Ты только взгляни: твой жеребец, Брутус, стоит во
дворе весь взмыленный. Его просто загнали!
– Обычно на нем ездит Эмма, – спокойно заметил Доминик, – а она умеет обращаться с
лошадьми.
– Позволь в этом усомниться.
Доминик отложил перо и пошел на конюшню, где увидел Мартина, который смазывал раны
жеребцу, и Эмму, прильнувшую к шее животного. Слезы ручьями текли у нее по щекам.
– Что случилось? Кто это сделал?
Ответа не последовало.
– Я требую ответа, Мартин, – настаивал Доминик. – Лошади твоя забота, и если ты недоглядел...
– Милорд, это сделано нарочно, – ответил наконец Мартин.
– Но кем?
– Откуда мне знать, милорд.
– Неужели Эмма? – Доминик повернулся к ней.
Эмма не успела ничего ответить, как Мартин встал на ее защиту:
– Милорд, не надо обвинять мисс Вудхилл. Она сегодня не брала лошадь, да она никогда такое
не сделает!
– Тогда кто?
Мартин и Эмма молчали. Доминик посмотрел на Софи, и взгляд его упал на испачканный
кровью хлыст, который она по-прежнему держала в руках.
Доминика охватил ужас. Неужели Софи настолько жестока! Как могла она исхлестать лошадь,
прекрасное, послушное животное? Ее поведение было выше его понимания. Да еще и обвинила Эмму.
Это стало для него последней каплей.
– Отведи его в стойло. Я скоро приду и помогу тебе, – велел он Мартину.
Мартин увел прихрамывающую лошадь, а Эмма вся в слезах смотрела им вслед. Доминик
шагнул к ней и остановился. Что он мог ей сказать, какими словами смягчить горькую обиду,
нанесенную ей Софи?
– Простите, Эмма, – вымолвил он.
– Ты просишь у нее прощения? – закричала Софи. – За что? Тебе следует просить прощения у
меня, а не у нее!
Доминик повернулся к Софи.
– Я прошу у тебя прощения за то, что забыл приказать оседлать тебе лошадь. – Он увидел
конюха, идущего по двору с вилами, – видимо, за сеном. – Бен, оседлай лошадь для мисс Монтфорест и