Прерванная юность
Шрифт:
Анна, оставшись без средств существования, сначала отправилась по деревням попрошайничать. Она стыдливо протягивала руку, придерживая за плечи сына, и просила подать кусочек хлеба на пропитание. При этом женщина суетливо крестилась и жалостливо причитала:
– За ради Бога!
Но давали им не очень охотно и мало. Жители роптали, что деревни перенаселены, им в тягость лишние люди.
Тогда Анна Максимовна отправилась в немецкую комендатуру в районный городок. Предварительно согласовала поездку со старостой, потому что покидать место проживания надолго, было запрещено. Олега оставила
С приходом лета поселенцы собирали щавель, съедобные побеги хвоща, из них варили зеленый суп.
Однажды Анна с сыном рвала зелень на лесной поляне. Погода стояла теплая, и они наслаждались после холодной зимы щедрым лучам солнца, буквально залившим зеленую, благоухающую и поющую всеми голосами птиц, закрытую хвойным смолистым лесом прогалину тайги.
Мать и сын, пробираясь через валежник на другой конец делянки, неожиданно наткнулись на своего хозяина, который стоял с мешком возле двух молодых людей в немецкой форме с автоматами в руках. Судя по всему, Трофим только что хотел отдать им в мешке караваи хлеба и картошку.
Все растерялись, стояли, молча, переглядываясь.
– Вот, конский щавель растет здесь хорошо. Мы собрали малость на ужин, - показала Анна на корзину, полную сочных листьев.
– Вишь ты, молодцы, так и протянете до урожая, скоро грибы полезут в лесу, веселее дело пойдет!
– наигранно весело заметил хозяин.
– Я вот сыну гостинец принес. Он в городе служит с товарищем, не часто видимся.
Анна сообразила, что здесь кроется какая-то тайна, иначе, с чего бы отцу и сыну встречаться вдали от людских глаз. Она улыбнулась в ответ, понимающе кивнула головой и потянула сына прочь:
– Идем, сынок, не будем мешать людям разговаривать.
После этой встречи в лесу, молодые люди два раза заходили в деревню в дом Трофима. Всякий раз Марфа радостно причитала, накрывала стол чем могла и гостеприимно потчевала гостей. Рядом с ними крутились девочки и спрашивали одного мужчину:
– Почему мама не приходит к нам?
Он нагибался к ним, целовал в белобрысые макушки дочек и тихо что-то говорил. Анна с Олегом не выходила из-за занавески, чтобы не мешать встрече. Потом молодые люди выходили в сени с Трофимом и долго шептались там.
– Сын с товарищем заходил, - как будто оправдывался перед Анной хозяин.
– Они проезжали мимо деревни по службе.
Анна Максимовна деликатно помалкивала, хотя до нее уже дошли слухи, что сын Трофима и Марфы партизанил в лесах. Где была мама девочек, никто не говорил, и Анна не решалась спросить хозяев.
Глава 13
Елена, Варя и Дуня, тесно прижались друг
– Может, наши?
– тихо спросила Варя.
– У тебя глазки вострее моих, а не видишь крестов на бортах? Немец пришел, девоньки.
– И правда! Страшно как, девочки!
– всхлипнула Дуня, разглядев в предрассветной мгле белые фашистские знаки.
– Тише, услышат еще!
– Варя схватила за руку Евдокию.
– Не бойтесь, не услышат, страшный гул стоит. В нем голоса тонут, словно в черном омуте пропадают. Да и не до нас им сейчас, - Ефим решительно выпрямился и оглядел помощниц.
– Что переполошились без времени? Значит, даю такой приказ! Животину загонять в лес! Я делянку приглядел вчера поблизости. Телегу закидать ветками на краю луга, не протащим меж деревьев. Нужно укрыться, чтобы с большака не видели. Там подоим коров и обдумаем, как поступить дальше.
– Кажись, проехали, слава Богу, - сказала Лена, заметив, что большак пуст.
– Первые прошли, другие следом приспеют. Они теперь хозяева здесь, попрут, когда вздумается. Нам попадаться им не след на глаза.
– Ой! Как же теперь мои родные в деревне?
– на глазах Дуни снова навернулись слезы.
– Не реви!
– одернула подругу Лена.
– Не одни они остались там. Мои, Ефима, Верины не ушли тоже. Сообща, поди, не так страшно им.
– Вот-вот, правильно сказала! На миру и смерть красна. Не горюйте, девоньки, лучше поднимайте коровушек, направляйте в лес.
Делянка, куда согнали животных, оказалась большой и круглой, как плешь среди густой шевелюры леса. Деревья вырубили года два назад, поэтому ее не успел заполонить настырный кустарник. Она лишь густо заросла высоченной своенравной травой.
– Сколько нам бытовать теперь здесь, дядя Ефим?
– спросила Елена, осматривая густой еловый лес вперемешку с ольховым кустарником, укрывшими собой рукотворную поляну. Ефим помолчал, прикидывая что-то в уме, и ответил:
До снега продержимся, мыслю, все есть для жизни: вода, кормежка. Только тяжело
время проживать, когда бездельничаешь. Нужно узнать в ближайшем селе, что слыхать на свете. Пожалуй, когда совсем развиднеется, сам и отправлюсь. Впереди, кажись, деревня Заря недалече, а речка, что по закраине луга змеится, помнится, Ладомирка называется.
– Ефим! Дай, я сбегаю туда! У меня родной брат живет там. Два года не виделись!
– Елена с мольбой смотрела на пастуха.
– Брат, говоришь? Я его последний раз пацаном видел, поди, мужиком стал уже. Только, немец кругом, не забоишься, если, не дай Бог, повстречаешь супостатов?
– Волков бояться - в лес не ходить! Я Дуньку с собой возьму, она наша родственница. Все достовернее будет. Шли брата проведать, а тут чужое войско налетело, вот, мы со страха в лесу переждали и дальше направились.
– Ишь ты, разведчик какой выискался!
– Ефим колебался: отпускать ли девчонку.
– А что скажет Дуняша на это?
– Чем комаров в лесу кормить, я лучше с Леной пойду в деревню. Она у нас боевая, если что, не опешит, придумает что-нибудь.
– Ладно, отправляйтесь. Только, если что, сигайте в лес, он всегда выручит.