Преследование праведного грешника
Шрифт:
— Но мне лишь хотелось, чтобы вы увидели, что…
— Нет! Проклятье! Довольно. Отправляйтесь за ордером. Меня не волнует, что вам придется сделать, чтобы получить его. Но вы получите его. Соберите парней из нашего отдела. Отправляйтесь в тот дом. И разнесите его в пух и прах. Привезите мне обувь с шестиугольниками на подошвах и доказательства существования эскортной фирмы. А еще лучше привезите мне оружие, которым могли убить Терри Коула. Все ясно? Выполняйте.
Она пристально смотрела на инспектора. На миг ему показалось, что она готова бросить ему вызов. И в этот миг он понял, что должна была чувствовать детектив-инспектор Барлоу во время погони за преступником
Хейверс поднялась со стула, аккуратно положила на стол фотографии из квартиры Вай Невин и сказала:
— Ордер, обыск. Команда из четырех полицейских. Я все обеспечу, инспектор.
Она являла собой воплощенную сдержанность. Предельную вежливость и глубокое почтение образцово-показательного подчиненного.
Линли предпочел не задумываться, что бы это могло значить.
У Мартина Рива зачесались руки. Он с такой силой вдавил ногти в ладони, что их обожгло болью. Триция поддержала его, когда ему понадобилось ее подтверждение, чтобы избавиться от того занудного копа, но оставались сильные сомнения в том, что она и дальше будет придерживаться своих слов. Если кто-то посулит ей дозу в момент ломки, то она скажет и сделает все, что угодно. Копам нужно лишь застать ее одну и увезти из дома, и тогда не пройдет и пары часов, как она станет мягче масла. А он не мог позволить себе следить за ней каждую паршивую минуту, каждый божий день всей их оставшейся жизни, чтобы предотвратить такую неприятность.
«Что вы хотите узнать? Дайте мне дозу».
«Подпишите вот здесь, миссис Рив, и вы получите ее».
И все будет кончено. Нет. Хуже. Все будет кончено с ним. Поэтому ему надо найти подтверждение своей истории.
С одной стороны, он мог силой заставить солгать того, кто уже испытал на собственной шкуре, чем грозит отказ выполнить его требования. С другой стороны, он мог потребовать правды кое от кого другого, кто воспримет его призыв к обычной правдивости как проявление слабости. Пойдя первым путем, он покончит с собственной независимостью, на всю оставшуюся жизнь отдав козыри в чужие руки. Пойдя вторым путем, он будет выглядеть маменькиным сынком, трясущимся от страха перед карающей дланью закона.
В целом ситуация казалась безнадежной. Загнанный в тупик Мартин хотел найти достаточно динамита, чтобы взорвать глухую стену, но при этом свести к минимуму ущерб, наносимый падающими камнями.
Он поехал в Фулем. Там находился источник всех его нынешних неприятностей, и именно там он найдет способ их решения.
Проникнуть в нужный дом на Ростревор-роуд оказалось нетрудно: быстро нажав на все звонки, он дождался того, что какой-то дурак впустил его внутрь, не попросив его назвать себя по громкой связи.
Взбежав на второй этаж, он вдруг замер на лестничной клетке. На двери интересующей его квартиры висела табличка, и он издали увидел, что на ней написано: «Место преступления. Вход запрещен».
— Вот дерьмо, — выругался Мартин.
В памяти сразу всплыл низкий, хриплый голос того копа, так ясно, как будто он стоял сейчас рядом с ним на лестнице. «Расскажите мне о Вай Невин».
— Дерьмо, — буркнул Мартин.
Неужели она умерла?
Он нашел ответ, спустившись по лестнице и разбудив стуком жильцов, занимавших квартиру под апартаментами Вай Невин. Вчера вечером они устраивали вечеринку, но ни хозяйские обязанности, ни обильные возлияния не помешали им заметить прибытие машины «скорой помощи». Причем спешка, с какой санитары вынесли на носилках прикрытое простыней тело, и последующее появление кучи полицейских, которые бродили по всему дому, задавая вопросы, — все это говорило о том, что она стала жертвой преступления.
— Она умерла? — Мартин схватил за руку парня, уже собиравшегося захлопнуть дверь своей квартиры, чтобы урвать еще часок сна, из которого его выдернул приход Мартина Рива. — Погоди. Черт возьми. Она умерла?
— Ее не засунули в пластиковый мешок, — последовал вялый ответ. — Но она могла отбросить коньки ночью в больнице.
Кляня судьбу, Мартин вернулся в машину и достал справочник. Ближайшим оказался госпиталь Челси и Вестминстера на Фулем-роуд, и он покатил прямо туда. Если она умерла, то он приговорен.
Дежурная сестра сообщила, что к ним действительно доставили мисс Невин, и поинтересовалась, не приходится ли он ей родственником.
Мартин назвался старым другом. Он заехал к ней в гости и узнал о несчастном случае… о каких-то неприятностях. Если бы ему разрешили повидать Вай, чтобы успокоиться и убедиться, что с ней все в порядке… Чтобы он в свою очередь успокоил всех ее друзей и родственников… Он запоздало подумал, что ему следовало бы побриться и надеть пиджак от Армани. Надо было выглядеть на все сто, чтобы любая дверь открывалась перед ним и все любезно предлагали свои услуги.
Мисс Шуберт — именно такое имя значилось на ее идентификационной карточке — взглянула на него с нескрываемой враждебностью усталой и низкооплачиваемой труженицы. Достав какую-то таблицу, она назвала ему номер палаты. Он не оставил без внимания тот факт, что она взялась за телефон сразу же, как только он, поблагодарив ее, направился к лифту.
Поэтому его не слишком удивил вид полицейского констебля, торчавшего возле закрытой двери палаты Вай Невин. Однако он был совершенно не готов увидеть сидевшую рядом с копом рыжеволосую гарпию в помятом брючном костюме. Едва заметив Мартина, она вскочила и завопила как резаная:
— Это он, это он, это он!
Она налетела на Мартина, точно изголодавшаяся орлица на кролика, и вцепилась ногтями в его рубашку, вереща:
— Я прикончу тебя! Ублюдок! Поганый ублюдок!
Она прижала его к стене и начала бодаться. Его голова откинулась назад и ударилась о край доски объявлений. Челюсти непроизвольно сомкнулись, и он, больно прикусив зубами язык, ощутил во рту вкус собственной крови. Отрывая пуговицы на рубашке, она уже дотянулась до его шеи, когда констеблю наконец удалось оттащить ее. Она же немедленно начата орать:
— Арестуйте его! Это он! Арестуйте его! Арестуйте!
А констебль, в свою очередь, попросил Мартина предъявить удостоверение личности. Он быстро разогнал стайку любопытных обитателей больницы, собравшихся поглазеть на скандальное зрелище, и Мартин мысленно поблагодарил его за это проявление доброты.
Разъяренную женщину удерживали на расстоянии вытянутой руки от него, и Мартин наконец узнал ее. Его ввел в заблуждение цвет волос. Когда они познакомились — благодаря ее единственному визиту для разговора в «Управление финансами МКР», — она была брюнеткой. По остальным параметрам, правда, она мало изменилась. Все такая же худосочная особа с землистым цветом лица, плохими зубами, гнилостным дыханием и телом, издающим аромат протухшего палтуса.