Преследование

Джойс Бренда

— Неужели вы на самом деле думаете, что это разумно — предлагать мне сейчас свое утешение? — спросил Гренвилл, и его глаза вдруг вспыхнули ярким огнем.

Сердце Амелии учащенно билось. А если ему вздумается обернуть все это в попытку соблазнения? Но, несмотря на страх, она по-прежнему не отпускала его руку.

— Вам нужно утешение, Саймон.

— И неужели вы действительно считаете разумным продолжать называть меня Саймоном? Наш роман закончился много лет назад.

Она напряженно застыла

на месте и бросила взгляд на распахнутые двери, но там никого не было.

— Да, дом полон слуг, а слугам свойственно много разговаривать. — Гренвилл резко выдернул у нее свою руку. — Это опасная ситуация, Амелия.

— Даже вы признали, что мы — друзья. А друзья утешают друг друга в трудную минуту, Гренвилл.

— Ага, так немного здравого смысла все же вернулось к вам, я теперь — снова Гренвилл!

— Что сделало вас таким угрюмым, нелюдимым? Не может быть, чтобы в этом был повинен один лишь брак с женщиной, которую вы не любили!

— Выходит, я теперь — угрюмый и нелюдимый?

— Вы совершенно изменились! — вскричала она.

— Что ж, давайте, наконец, кое-что обговорим. — Гренвилл неторопливо, вальяжной походкой, отошел от нее и тяжело опустился на диван. Потом поднял взгляд. — Я попросил вас приехать сюда, поскольку мои сыновья нуждаются в вас. Мы оба знаем, что вы приняли это предложение, потому что мальчики потеряли мать. А вот я не нуждаюсь в вас, Амелия. Мне не нужны ваши утешения. Но если вы по-прежнему будете пытаться навязывать мне их, можете впоследствии сильно пожалеть об этом.

— Вы угрожаете мне? — вскричала она, не веря своим ушам.

— Мы оба знаем, что нас по-прежнему влечет друг к другу, — пожал плечами Гренвилл.

Как же непринужденно и самодовольно он говорил об этом! Он был прав в том, что их по-прежнему влекло друг к другу, а также в том, что мальчики нуждались в ней. Но Саймон ошибался, когда утверждал, будто она не нужна ему. Он явно страдал, хотя Амелия и не знала отчего. Но, что бы ни послужило причиной его душевной боли, это явно было намного важнее неудавшегося брака.

Амелия думала о его ужасной реакции на стук ставни прошлой ночью.

Гренвилл пристально смотрел на нее, развалившись на диване.

— Почему вы держите заряженный пистолет в ящике стола? — выпалила Амелия. — Почему так испугались того, кто мог стоять у вашей двери прошлой ночью?

Саймон попытался улыбнуться, но вместо улыбки получился лишь зловещий оскал.

— Лондон полон жуликов, самозванцев и воров.

— О, да будет вам! Воры не стучат в дверь!

— Как вы уже обратили внимание — да и я сам это заметил, — я изменился.

— Вы бросились к двери с заряженным пистолетом! — воскликнула Амелия, не желая отступать. — Я очень беспокоюсь о вас, Саймон. Вы говорили какие-то очень странные

вещи — вы вели себя очень странно. Если я могу помочь, мне хотелось бы сделать это.

Его твердый взгляд не дрогнул ни на мгновение.

— Мне очень жаль, ведь я не собирался пугать вас прошлой ночью. Жизнь меняет всякого, Амелия, и она, безусловно, изменила меня. Полагаю, мое поведение временами действительно выглядит странно. Вы уже помогаете мне. — Гренвилл снова предпринял попытку улыбнуться, но из этого ничего не вышло. — Мои сыновья крайне нуждаются в вас. Вам стоит направить свое сострадание на них, а не на меня.

В этот миг решимость Амелии помочь Саймону, с какими бы трудностями он ни столкнулся, стала настойчивой, всепоглощающей. Слава богу, что она согласилась занять эту должность в его доме! Но ей стоит действовать не так прямо, если она желает ему помочь.

— Вы что-то замышляете? — тихо спросил он, сосредоточив взгляд на ее лице.

Амелия подошла к дивану и очень осторожно уселась на самый его край. Гренвилл занимал место в самой его середине.

— Мне хотелось бы обговорить с вами распорядок дня мальчиков.

Его взгляд настойчиво скользил по ее лицу.

— Мы можем сделать это утром.

— Хорошо. Но, возможно, нам стоит закончить обсуждение судьбы Люсиль и ее будущего, — не сдавалась Амелия.

Его взор какое-то время блуждал по ее губам, потом вернулся к изучению глаз.

— А я и не понял, что мы обсуждали будущее Люсиль.

— Как вы думаете, Саутленд приедет? — с отчаянной надеждой спросила Амелия. Было бы правильно, если бы девочку воспитывал ее родной отец.

— Не знаю. Может, и нет. Он — холостяк с хорошей репутацией.

Ее сердце упало.

— В таком случае он не приедет. Холостяк наверняка не сможет растить своего незаконнорожденного ребенка!

— Возможно, его родители могли бы предложить свою помощь. Амелия… вы встревожены или обрадованы?

Выпрямившись, она стиснула руки на коленях.

— Я хочу для нее только самого лучшего.

— Да, вероятно, хотите. Но вы уже слишком сильно привязались к ней.

— Как можно не полюбить такую прелестную крошку?

Гренвилл резко поставил ноги на пол, распрямил спину.

— Вам двадцать шесть лет. И все же вы никогда не были замужем, у вас нет собственных детей.

— Мы говорим о Люсиль.

— Да, о Люсиль, и она — не ваша дочь, Амелия, да и не моя тоже. Но при этом совершенно очевидно, что вы пожертвовали своей жизнью ради забот о больной матери.

— Это — жертва, которую я приношу с удовольствием, — пояснила Амелия, нисколько не кривя душой.

— Но только подумайте, как вы счастливы, оказавшись в моем доме и заботясь о моих мальчиках и Люсиль!