Преследуя Аделайн

Карлтон Х.Д.

Проклятье.

Я извиваюсь, приподнимая верхнюю половину своего тела в процессе борьбы.

Быстро он обхватывает руками обе лодыжки, избегая удара ногой по лицу. А затем он раздвигает мои ноги, прижав мои колени к кровати и обнажая мою киску.

То, что казалось вечностью, заняло всего пятнадцать секунд.

Я заставляю себя не двигаться, моя грудь дико вздымается. Если я продолжу выгибаться, я только подставлю свою киску прямо под его глупое лицо. А этому засранцу это очень понравится.

Ярость,

не похожая ни на что, что я когда-либо чувствовала, захлестывает меня, заменяя страх и беспомощность. Я кричу под скотчем, яростно ругая и проклиная его, пока его глаза пожирают просторы моего центра.

Лунный свет не дает достаточно света, чтобы он мог разглядеть многое, но для него это не имеет значения. Он уже видел это раньше.

Он глубоко вдыхает.

— Черт, ты пахнешь так же, как я помню. Так чертовски сладко.

Он наклоняется и нежно целует мою тазовую кость. Я выгибаю спину, вдавливая свое тело глубже в матрас и отдаляясь от его поцелуя. Я резко выдыхаю через нос, подражая разъяренному быку.

Ненависть к себе борется с ненавистью к нему. Я сделала это с собой. Я знаю, что сделала. Я спровоцировала его, надавила на него, когда он предупреждал меня о том, что произойдет.

Это не имело значения. Я была слишком чертовски глупа и упряма. Слишком под кайфом от того больного возбуждения, от которого я никак не могу насытиться.

Он схватил меня за бедра и грубо дернул вниз, затягивая путы на моих запястьях и давая ему полный доступ к моей киске.

Еще один нежный поцелуй, на дюйм выше моего клитора. Я не могу остановить хныканье, которое вырывается из моего рта, прилипшего к скотчу, как и мои губы.

Но лента не маскирует звук, как она маскирует мои слова. Я чувствую, как он делает паузу, а затем улыбается, касаясь моей кожи.

Я вздрагиваю от его прикосновения, его горячее дыхание веером распространяется по моей самой чувствительной зоне. Мои колени подтягиваются внутрь, еще одна бесполезная попытка сомкнуть ноги.

И тут я чувствую их. Упрямая слеза вырывается на свободу, когда его зубы скребут по моему бугорку. Я кричу и бьюсь, отталкивая его зубы от своей кожи, но мое тело возвращается обратно в его рот.

Я задыхаюсь, чувствуя на этот раз не только зубы. Его язык скользит по моему клитору, из его горла вырывается дикий стон, когда он пробует меня на вкус. Я неконтролируемо закатываю глаза и откидываю голову назад, когда самое восхитительное чувство охватывает меня.

Но я отказываюсь позволить этому затуманить мой рассудок. Наряду с удовольствием я испытываю отвращение.

Отвращение к себе — к своему телу — за то, что я чувствую что-то другое. И отвращение к тому, что он берет то, что я не давала добровольно.

— Блядь, — рычит он на меня, вибрация заставляет меня глубоко вдохнуть. Звук его глубокого тенора посылает всплеск бабочек

в моем животе. — Ты такая чертовски вкусная, — хрипит он. Я зажмуриваю глаза, ненавидя, как пульсирует моя киска от его слов и внимания, которое он мне уделяет. Еще больше я ненавижу то, что он прав. Я чувствую запах собственного возбуждения, чувствую, как соки скользят по моим стенкам.

Я дрожу.

Я трясусь, потому что не знаю, что еще, блядь, делать сейчас.

Сейчас, как никогда, я ненавижу себя и реакцию своего тела на адреналин и ужас.

Он облизывает всю мою щель, его язык неторопливо движется по всему пути к пучку нервов, прежде чем он хватает мой клитор зубами и зажимает его.

Как он и обещал.

Я кричу одновременно от испуга и блаженства. Его укус достаточно силен, чтобы по моему клитору прокатилась волна боли, но не настолько, чтобы причинить мне настоящую боль.

Он медленно отводит голову, и мой клитор затягивается между его зубами, пока не выскользнет на свободу, ощущая жжение, исходящее от укуса.

Я пытаюсь вывернуться, но это приводит лишь к тому, что он заводит руки за мои колени и с силой прижимает их к ушам.

Я снова зажмуриваю глаза, еще одна предательская слеза вырывается наружу, пока я бьюсь о свои путы, отчаянно пытаясь вырваться на свободу. В таком положении я гораздо более уязвима и беззащитна перед ним.

Но, как это всегда бывает, возбуждение от опасности посылает неприятное чувство прямо в мою душу.

Он так сильно выгнул мое тело внутрь, что моя задница больше не лежит на кровати. Как будто мне и так не было стыдно, я чувствую, как мое возбуждение сползает вниз по животу.

Он рычит, отмечая желание, рвущееся из моего входа. Я чувствую, как его тело напрягается от потребности, как по его телу прокатывается сила.

Не теряя времени, он возвращает свой рот к моей киске и всасывает мой клитор обратно в рот.

Я дергаюсь, удовольствие возобновляется, когда он перебирает и посасывает бутон. Он больше не лижет меня, отказываясь использовать свой язык против меня — только зубы.

Каждый раз, когда я двигаюсь, он зажимает сильнее. Я заставляю себя напрячься, но давление не ослабевает. Более того, оно только усиливается, пока резкая боль не выливается из моего клитора.

Я визжу от боли, выкрикивая приглушенные проклятия в его адрес через скотч. И именно тогда, когда это становится слишком, он отпускает меня. Я задыхаюсь от облегчения и затянувшейся боли, мой клитор пульсирует и болит.

Но он не позволяет мне долго страдать. Его средний палец скользит внутри меня, изгибаясь, чтобы попасть в то самое сладкое место. Мои бедра бьются о его руку, внутри меня разгорается другой вид удовольствия.

Блаженство, которое жжет и обжигает, но при этом ощущение чертовски невероятное.