Преследуя Аделайн

Карлтон Х.Д.

Людям не нужно украшать себя кровавым гримом и искусственной кровью, чтобы быть страшными. Именно внутренняя часть нас — тьма, скрывающаяся под поверхностью — вот что действительно чертовски страшно.

Вот что заставляет людей совершать чудовищные преступления каждый божий день. Именно это заставляет невинных маленьких детей умирать ужасной смертью без всякой, блядь, причины.

Внутренности нас — вот что поддерживает мою жизнь. Это единственная цель моей жизни, и без нее я был бы никем.

Я пролистываю список

имен и замираю, когда вижу одно конкретное, от которого у меня замирает сердце.

Аделайн Рейли.

Я улыбаюсь. Раньше это была моя единственная причина жить. Но теперь… теперь я открыл для себя новый смысл жизни.

Я: Я все еще чувствую твой вкус, маленькая мышка.

Я отступил всего на два дня, прежде чем больше не смог сопротивляться.

Я бил свой член, как будто это был противник в боксерском матче, и я так чертовски устал от ощущения собственной руки.

Нет никаких ожиданий, что она ответит сегодня. Я уверен, что она все еще уютно устроилась в том уголке своей головы, где она ненавидит себя и убеждена, что никогда больше не уделит мне время.

Но этот уголок — фарс, и мы оба это знаем. Ощущение моего пистолета внутри нее пугало ее. Но ощущение моего языка на ее киске и то, как сильно она кончила, будет преследовать ее.

Она немного поплачет об этом, но вскоре снова поддастся искушению.

Адди: Ты знаешь, что преследователь убил мою прабабушку?

Мои брови вскидываются к линии волос при виде ее сообщения.

Я не только не ожидал такого, но и то, что она ответила реальными словами, а не пустыми угрозами. Ее слова не всегда имеют такой вес, как мои.

Я: У тебя есть доказательства этого?

Судя по нескольким записям в дневнике, которые я прочитал, у нее и ее преследователя были страстные отношения. Кроме того, он был связан с плохими людьми, судя по записи о том, что он приходил к ней с неизвестными травмами. Не похоже, чтобы он проявлял признаки агрессии или одержимости насилием. Но кто действительно знает?

Возможно, прабабушка Адди просто видела то, что хотела видеть, и он действительно убил ее.

А может быть, ее муж застал ее за интрижкой и впал в ярость.

Оба варианта одинаково вероятны, так же как и то, что любое дерьмо, в которое впутался ее преследователь, могло укусить его за задницу. И они укусили — как раз там, где ему было больнее всего.

Его одержимость.

После того, как я полистал дневник, мне стало любопытно, и я углубился в историю ее прабабушки. Тяга к повторению истории была слишком интригующей.

Место преступления было затоптано, а детективы, занимавшиеся этим делом, были полными имбецилами.

Адди: Пока нет. Но я собираюсь найти их. И я окажусь права. Все преследователи — просто гребаные психопаты.

Я поджимаю губы, ухмылка грозит перейти в улыбку. Я дам ей поразмыслить над своим

ответом несколько минут. Пусть думает, что разозлила меня или обидела. Что бы она ни убедила себя в том, какой будет моя реакция.

Она думает, что уже знает меня, но моя маленькая мышка не может быть дальше от истины.

Я преследую ее, потому что я чертовски зависим. Меня завораживает каждое ее движение, каждое слово, вылетающее из ее красивого розового ротика. И теперь я зависим от ее запаха, вкуса и того, как она говорит, когда боится за свою жизнь — так же сильно, как я зависим от того, как она умоляет о большем.

Это не то, что я могу объяснить. Когда я увидел ее, я, черт возьми, чуть не упал на колени от нужды, и я получу ее.

Но не потому, что я псих. Я не собираюсь делать из нее чертову святыню и убеждать себя, что нам суждено быть вместе по воле богов или еще какой-нибудь странной херни, в которую люди верят в наши дни.

Она будет у меня, потому что это первая вещь, которая заставила меня почувствовать что-то хорошее за долгое время, и я стал одержим желанием сохранить это.

В моей жизни не так уж много хороших вещей, и мне все равно, что это делает меня эгоистом из-за того, что я хочу удержать ее.

Я смогу по-настоящему удержать ее, только если она увидит меня в худшем состоянии.

Я бы предпочел просто покончить с собой, чем обмануть Адди, заставив ее полюбить меня как хорошего человека, чтобы потом разбить оба наших сердца, когда она поймет, что я вовсе не хороший человек.

Так что, моя одержимость ею просто… такая, какая есть.

Я: Ну, это довольно осуждающе, не находишь? Твоя прабабушка любила своего преследователя, насколько я знаю.

Она будет в ярости, когда увидит, что я рылся в дневниках ее прабабушки.

Улыбаясь, я открываю запись с камеры в ее доме на своем телефоне и листаю, пока не нахожу Адди, сидящую на кровати и смотрящую на свой телефон. Я был предупрежден, когда она убрала камеру в своей спальне, и мне не составило труда пробраться туда, пока ее не было дома, и установить свою собственную. Хотя я не очень хорошо вижу ее лицо, не нужен телескоп, чтобы понять, что она смотрит в экран.

Она очень забавная, когда злится.

Ее пальцы начинают двигаться со скоростью мили в минуту, и я не могу удержаться от смеха, когда она швыряет телефон на подушку после того, как нажмет кнопку «Отправить».

Мой телефон пикает секундой позже.

Адди: Он обманул ее, точно так же, как ты пытаешься сделать это со мной. А потом он убил ее. Так же, как, я уверена, в конечном итоге попытаешься сделать и ты.

Я закатываю глаза от ее драматизма и нажимаю кнопку вызова.

Она берет трубку, но молчит. Я слышу ее тихое дыхание в трубке, и мне хочется оказаться там, чтобы лизнуть ее пульс. Почувствовать, как он бьется о мой язык.