Преследуя Аделайн
Шрифт:
Она качает головой, отрицая правду так же сильно, как она отрицает то, как сильно она хочет меня.
— Страх быть пойманной с моими пальцами глубоко в твоей киске, — Я делаю паузу, чтобы доказать свою точку зрения, погружая средний палец в нее и издавая резкий крик. — Это заставляет тебя так сильно хотеть кончить, не так ли?
Я добавляю второй палец, трахая ее быстрыми жесткими ударами. Ее дыхание учащается, а стоны усиливаются по мере того, как она приближается к оргазму.
Мой взгляд мечется туда-сюда между тем,
В середине удара я убираю пальцы и хватаю ее лицо другой рукой, грубо сжимая ее челюсть в своем захвате. Она плачет, плачет и от потери, и от боли, пронизывающей ее лицо.
Я наношу один быстрый, резкий шлепок по ее киске, наслаждаясь изумленным криком боли, который вырвался из ее губ.
— Что. Я. Сказал? — ее грудь вздымается, а бедра бьются о воздух, отчаянно желая почувствовать, как мои пальцы снова наполняют ее.
— Смотреть фильм. — Отвечает она, засасывая губу между зубами, пока ее остекленевшие глаза снова фокусируются на экране.
— Ты смотрела? — рычу я, отказываясь прикасаться к ее нуждающейся киске.
— Я… нет. Мне жаль, — тихо говорит она, между ее бровей образуется глубокая складка. Ее извинения не укладываются в голове, поэтому, чтобы развеять отрезвляющие мысли, я снова погружаю пальцы в нее.
Раздается протяжный стон, но ее глаза остаются приклеенными к экрану.
— Хорошая девочка, — хвалю я, чувствуя, как она сжимается вокруг моих пальцев. — Если я поймаю тебя на непослушании еще раз, ты не сможешь кончить. Ты поняла?
Она кивает, движение прерывистое и напряженное от силы моих пальцев, сжимающих ее щеки.
Отпустив ее лицо, моя рука перемещается к передней части ее платья и резко стягивает его. Ткань плотно прилегает к ее сиськам, заставляя их набухать. Застонав от этого зрелища, я беру в ладонь полную грудь, крепко сжимаю ее, а затем разминаю пальцами заостренную точку соска.
Я продолжаю свои манипуляции рукой между ее бедер, сохраняя медленные и томительные толчки. Вытягиваю из нее удовольствие и выжимаю еще больше восхитительных стонов из ее рта. Ее глаза опускаются в полузакрытое состояние, но они не отрываются от экрана.
Громкие, влажные звуки смешиваются со звуками фильма, когда мои пальцы погружаются и выходят. Она такая, блядь, мокрая. Она создает лужу на моих брюках и сиденье под нами.
Я чередую покусывание и облизывание ее шеи с шепотом оценочных слов ей на ухо. На этот раз я хочу, чтобы ее оргазм развивался в более медленном, более болезненном темпе. Он будет постепенно подкрадываться и в то же время казаться таким недосягаемым.
— Эта сладкая маленькая киска так чертовски нуждается в моих пальцах, не так ли? Чувствуешь, как крепко ты меня держишь? Мне приходится бороться, чтобы вытащить свои пальцы, чтобы я мог трахнуть тебя ими.
От экрана исходит зловещая
— Зед, пожалуйста, — умоляет она, впиваясь ногтями в мои руки. Мои рукава облегчают жжение, но давление усиливается, и я боюсь, что она начнет ломать свои красные накрашенные ногти.
Свободной рукой я обхватываю ее горло и крепко сжимаю, пока ее лицо не розовеет, а дыхание становится коротким. Стаккато стонов вырывается из ее губ, когда я увеличиваю темп и сильно поглаживаю ее клитор большим пальцем.
— О, Боже… — она резко вдыхает.
— Верно, я твой Бог.
— Зед! — кричит она за мгновение до того, как ее киска сжимает мои пальцы так сильно, что я едва могу ими двигать.
Ее спина выгибается, а голова откидывается назад, уже не заботясь ни о моих требованиях, ни о фильме. Всхлип вырывается из ее горла, когда я продолжаю наступать, доводя ее до оргазма, пока все ее тело не начинает трястись, и она отчаянно пытается отдернуть мою руку.
— О Боже, о Боже, Зед, остановись, — причитает она, ее соки так сильно вытекают из сердцевины, что я чувствую, как они проливаются мимо моей руки.
Наконец, я вынимаю пальцы и облизываю их, пока она наблюдает за мной с красочным выражением лица. Она довольна, но смущение, стыд и гнев медленно возвращаются.
Теперь, когда она спускается со своего кайфа, реальность становится реальностью.
Я смеюсь, когда она сползает с моих колен и возвращает свое платье в прежнее состояние — немного более помятое, чем раньше, но не менее красивое.
Между ног у меня небольшое мокрое пятно, но, к счастью, мои черные брюки скрывают его, и большая его часть попала на сиденье. Я чувствую необходимость оставить стодолларовую купюру тому, кто будет это убирать.
— Не могу поверить, что мы это сделали. — Бормочет она под нос, похоже, про себя, пока ее руки перебирают волосы, проверяя, все ли на месте.
— Ты прекрасно выглядишь. — Говорю я, прерывая ее продолжающееся бормотание и заставляя ее замолчать.
Незаметно она бросает на меня взгляд через плечо, но не признает моих слов.
— Значит, ты не только боишься меня при свете дня, но и любишь меня только тогда, когда я заставляю тебя кончать.
Это привлекает ее внимание. Она разворачивается, в ее глазах огонь, и она выплевывает:
— Я не люблю тебя.
— Пока нет, — отвечаю я, дополняя это ухмылкой. Ее глаза сужаются в тонкие щелки. — Ну же, маленькая мышка. Ты потратила достаточно времени, чтобы получить поклонение своей киске, пойдем, получим ответы.
Я проскальзываю мимо нее, иду впереди нее к дверям. Тем не менее, я все еще слышу, как она бормочет «засранец» себе под нос, и это не приносит мне ничего, кроме радости от того, что я так глубоко проникаю под ее кожу.