Преступления против жизни в странах общего права
Шрифт:
Доктрина, появление которой было связано с несовершенством медицинских методов определения причин смерти, сегодня при наличии современных медицинских технологий представляется бесспорным анахронизмом. В настоящее время можно не только с точностью определить, что послужило причиной смерти, но и достаточно долго поддерживать жизнь потерпевшего.
Как отмечает в своей работе И.Д. Козочкин, «суды к правилу одного года и одного дня относятся по-разному. Одни, считая, что оно является уже частью американского общего права, полагают, что могут его не применять, другие исходят из того, что поскольку оно является конститутивным элементом убийства, может быть отменено только законодательным актом» [221] .
221
Козочкин И.Д. Уголовное право США. Успехи и проблемы реформирования. С. 319.
Вместе с тем и у этой доктрины имеются сторонники. К одному из достоинств правила относят его определенность при решении вопроса об отграничении убийства от умышленного причинения вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего [222] .
Иногда предлагают
222
Grant I., Chunn D., Boyle C. The Law of Homicide. Toronto, 1999. P. 4–3.
223
Report of the Select Committee on Murder and Life Imprisonment (1989) HL 78-I. P. 14. Para 34.
Если отвлечься от непосредственного объекта нашего исследования и обратиться к российскому законодательству, то приходится констатировать наличие определенного правового пробела в регулировании охраны жизни до рождения человека.
Основной закон страны, Конституция РФ, в ст. 17 предусматривает, что «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения» [224] . Согласно ст. 53 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» [225] моментом рождения ребенка является момент отделения плода от организма матери посредством родов [226] .
224
Конституция РФ (принята на всенародном голосовании 12 декабря 1993 г.) // СЗ РФ. 2009. № 4. Ст. 445.
225
Парламентская газета. 2011. 23 нояб.
226
Там же.
Вплоть до принятия названного законодательного акта вопрос о том, какой момент следует считать началом жизни человека, оставался в правовой науке дискуссионным. Согласно господствовавшим в науке уголовного права представлениям жизнь человека начиналась с рождения, а если быть точнее, – с начала физиологических родов [227] . Такой вывод традиционно делали исходя из формулировки ст. 106, предусматривающей ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка – «во время или сразу же после родов».
227
См.: Бородин С.В. Преступления против жизни. М., 1999. С. 174, Борзенков Г.Н. Указ. соч. С. 19. В отечественной дореволюционной литературе не было единого мнения относительно момента начала жизни человека. Так, Н.С. Таганцев и М.Н. Гернет связывали начало жизни человека с отделением плода от тела матери, что являлось свидетельством его самостоятельной внеутробной жизни (Таганцев Н.С. О преступлениях против жизни по русскому праву. СПб., 1873. С. 25–31; Гернет М.Н. Детоубийство. М., 1911. С. 232). В.Д. Набоков, напротив, полагал, что плод становится человеком в момент появления из утробы матери какой-либо части тела (Набоков В.Д. Элементарный учебник особенной части русского уголовного права. СПб., 1903. С. 5).
Роды – это сложный физиологический процесс изгнания содержимого полости матки (плод, околоплодные воды, плодные оболочки и плацента) через естественные родовые пути. Выделяют три периода родов: первый – раскрытия, второй – изгнания, третий – последовый [228] . Непосредственное появление ребенка на свет связано со вторым периодом, когда происходит полное раскрытие шейки матки, переход схваток в потуги, и, наконец, рождение ребенка.
В связи с этим возникал вполне понятный и закономерный вопрос: какой из этих периодов считать началом физиологических родов – первый, когда плод находится полностью в утробе матери, или все же второй?
228
Акушерство. Справочник Калифорнийского университета / Под ред. К. Нисвандер, А. Эванс. М., 1999. С. 264.
В частности, С. Бояров писал: «начальным моментом жизни человека считается момент появления из организма роженицы части тела младенца, имеющего сердцебиение» [229] .
Аналогичного мнения придерживался и Э.Ф. Побегайло: «Под началом жизни человека следует понимать начало физиологических родов» [230] .
Г.Н. Борзенков, называя начальным моментом человеческой жизни начало физиологических родов, в то же время ограничивал его прорезыванием головки ребенка из тела матери [231] .
229
Бояров С. Проблемы определения начала жизни человека в уголовном праве // Уголовное право. 2004. № 4. С. 14.
230
Побегайло Э.Ф. Преступления против жизни и здоровья / Избранные труды. СПб., 2008. С. 613.
231
Борзенков Г.Н. Указ. соч. С. 19.
А.Н. Красиков предлагал исходить из положений Приказа и Постановления Минздрава РФ и Госкомстата РФ от 4 декабря 1992 г. № 318/190 «О переходе на рекомендованные Всемирной организацией здравоохранения критерии живорождения и мертворождения», который связал живорождение с «полным
Г.А. Есаков предлагал вовсе не отталкиваться от оговорки ст. 106 «во время родов», поскольку, по его мнению, «данная оговорка не имеет ничего общего с уяснением момента начала человеческой жизни и менее всего предназначена законодателем для этой цели» [233] . Рассматривая «во время родов» исключительно как описание времени совершения преступления, он предлагал согласиться с позицией М.Д. Шаргородского, в соответствии с которой начало жизни – это либо «начало дыхания», либо «момент отделения пуповины» [234] . Как причинение смерти живому человеку следовало рассматривать также причинение смерти появляющемуся на свет и пока не дышащему ребенку.
232
Красиков А.Н. Преступления против права человека на жизнь: в аспектах de lege lata и de lege ferenda. Саратов, 1999. С. 43–44.
233
Есаков Г.А. Начало жизни человека при преступном причинении смерти: сравнительно-правовой анализ уголовного права России и Англии // «Черные дыры» в Российском законодательстве. Юридический журнал. 2004. № 2. С. 202.
234
Шаргородский М.Д. Преступления против жизни и здоровья / Избранные работы по уголовному праву. СПб., 2003. С. 422.
Если исходить из названия и диспозиции ст. 106 «Убийство матерью новорожденного ребенка», отталкиваться стоит именно от «новорожденности», а это понятие в медицине всегда связывалось с отделением плода, его полным изгнанием из тела матери и первым вздохом [235] .
Видимо, по этой причине законодатель связал момент рождения, а соответственно, момент появления у субъекта прав на охрану его жизни от посягательств, с отделением от тела матери. De jure это должно означать, что причинение вреда плоду, который все еще находится в теле женщины, даже если процесс физиологических родов уже начался, нельзя квалифицировать как убийство. Однако не совсем понятно, как в этом свете трактовать положение ст. 106 «убийство матерью новорожденного ребенка во время родов», поскольку этот временный промежуток имеет место до момента рождения. А уголовный закон, согласно положению ч. 1 ст. 106 УК РФ, охраняет жизнь человека уже в этот момент.
235
Если обратиться к терминам ВОЗ, то новорожденный ребенок – ребенок с момента рождения до 28 дня своей жизни (2016. 2 нояб.)). В данном случае мы обращаем внимание на момент начала новорожденности, поскольку временные границы этого периода в неонатологии, акушерстве и судебной медицине будут разными.
В отечественной юридической литературе также получила распространение точка зрения, согласно которой «уголовно-правовая охрана человеческой жизни должна начинаться с момента зачатия» [236] . Последовательным сторонником подобной позиции выступает А.Н. Попов, который отстаивает необходимость расширения временных границ начала жизни. В другой работе он предлагает сместить их на тот срок, когда «ребенок уже готов продолжить свое существование вне материнского организма» [237] . Он полагает, что, исходя из новейших медицинских нормативных актов, можно утверждать, что убийством следует признавать прерывание беременности на сроках свыше 22 недель, если, конечно, речь не идет о состоянии крайней необходимости, когда прерывание беременности производится для сохранения жизни беременной.
236
Попов А.Н. Умышленные преступления против жизни (проблемы законодательной регламентации и квалификации): Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 2003. С. 25, 45.
237
Попов А.Н. О начале уголовно-правовой охраны жизни в новом тысячелетии // Уголовное право в XXI веке. М., 2002. С. 201.
На наш взгляд, проблема уголовно-правового регулирования внутриутробного развития представляет собой сложное явление, в котором можно выделить несколько аспектов.
Прежде всего, принципиальное значение имеет защита эмбриона [238] на ранних сроках беременности. Определение статуса человеческого организма на ранней, эмбриональной стадии развития, необходимо в первую очередь для ответа на вопрос о том, как следует к нему относиться: как к «предмету правоотношений (тогда его можно будет покупать, продавать, уничтожать и т. д.) или как к части человека (про-человеку), нуждающейся в особой защите» [239] .
238
В данной работе под эмбрионом (embryo) понимается зародыш человека на стадии развития до восьми недель, что соответствует существующему медицинскому определению и находит отражение в международных актах и законодательстве различных государств, в том числе Федеральном законе от 20 мая 2002 г. № 54-ФЗ «О временном запрете на клонирование человека» (СЗ РФ. 2002. № 21. Ст. 1917; 2010. № 14. Ст. 1550). Соответственно, к плоду (fetus) относится развивающийся в материнской утробе человеческий организм с 8-й недели развития и до момента рождения. См. также предложенный ВОЗ словарь терминов ВРТ 2009 г., в котором эмбрионом назван «продукт деления зиготы до окончания эмбриональной стадии развития, восемь недель после оплодотворения», плод – «продукт оплодотворения от момента завершения эмбрионального развития через полные восемь недель после оплодотворения до аборта или родов» ru.pdf (2016. 2 нояб.)).
239
Рубанова Н.А. Право на жизнь // СПС «Гарант» (Научные труды II Всероссийского съезда (Национального конгресса) по медицинскому праву, Россия, Москва, 13– 15 апреля 2005 г. / Под ред. Ю.Д. Сергеева. М., 2005).