Преступники. Факел сатаны
Шрифт:
— Повторную?
— Ну да. В ходе предварительного следствия она уже лежала в Институте судебной психиатрии имени Сербского. Но, представьте себе, ее признали вменяемой. Причем заключение подписали светила, авторитетнее которых нет… Короче, суд счел, что нет оснований ставить под сомнение заключение экспертов на предварительном следствии и в суде, направлять подсудимую на повторную экспертизу… Словом, вынесли обвинительный приговор. Дали срок. Отправили в колонию… Это сюжет не только для фильма ужасов, но и для серьезных размышлений медиков
— Постараюсь, — грустно улыбнулся профессор. — У меня просьба, Людмила Иосифовна: увидите главную медсестру, скажите, чтобы зашла ко мне. Будьте добры.
Соловейчик кивнула и вышла из кабинета.
Главная медсестра, Орлова, как раз находилась в приемной, ожидая, когда освободится главврач.
Увидев красную ледериновую папку, в которой Орлова держала документы желающих попасть в клинику, Баулин сказал:
— Предупреждаю, Аза Даниловна, сразу: всего два свободных места.
Орлова села на стул, положила папку перед собой и в тон профессору произнесла:
— И я предупреждаю сразу: в вестибюле дожидаются госпитализации двадцать живых душ, да у меня еще тридцать письменных заявок, полученных по почте. Причем у всех направления, документы… Со всех концов страны…
Баулин жестом попросил дать ему папку. И пока он листал ее, главная медсестра молча смотрела в окно.
— До чего же тяжело отказывать! — сказал с тоской Евгений Тимурович. — А что будет, когда нас покажут по Центральному телевидению?
— Когда? — спросила Орлова.
— Точно не знаю. Завтра приедет съемочная группа. Так что прошу вас, Аза Даниловна, подготовиться. Пусть медсестры и нянечки оденутся понаряднее. Ну и за чистотой приглядите, за порядком.
— Уж куда больше, Евгений Тимурович, — обидчиво проговорила главная медсестра. — Сами знаете, как моем и чистим, — буквально вылизываем палаты, коридоры, холлы…
— Не обижайтесь, — миролюбиво сказал главврач. — Просто я считаю, что нелишне еще раз напомнить. Как–никак — Центральное телевидение!
Он продолжил читать документы больных. Положение было действительно затруднительным: кого же выбрать?
— Видимо, вас с Ростовцевым точно выдвинут на премию, — заметила Орлова,
— Почему вы так считаете? — оторвался от бумаг профессор.
— Если уж с Центрального телевидения едут… Можно, значит, поздравить?
— Когда официально напечатают в газете, тогда и будете поздравлять, — буркнул главврач и перевел разговор на другую тему.
Орлова перегнулась через стол, выбрала из папки схваченные скрепкой несколько листков. Баулин вопросительно посмотрел на нее.
— Протеже Ростовцева, — пояснила главная медсестра, протягивая документы профессору. — Аркадий Павлович мне два раза звонил… А вам?
Баулин взял бумаги, быстро пробежал глазами.
— Да–да, — кивнул
Главная медсестра встала, обошла стол, снова перебрала направления и отложила одно из них. Баулин стал знакомиться с документами больного. А Орлова сказала:
— Заместитель начальника областного управления торговли… Так что, Евгений Тимурович, и положение его, и должность…
— С таким, как вы сказали, положением и должностью, — перебил ее Баулин, — он может лечь в любую, даже московскую клинику. Или в институт… А мы возьмем Магамбетову, — решительно закончил он.
Аза Даниловна недовольно поджала губы.
— Все, решено! — закрыл папку главврач, оставив на столе бумаги выбранных больных.
— Простая доярка! — фыркнула Орлова.
— У Магамбетовой, между прочим, девять детей, — произнес профессор. — Девять! Мы должны думать и о них.
Главная медсестра хотела сказать еще что–то, но Баулин остановил ее жестом, давая понять, что своего решения не изменит.
Орлова забрала папку, проворчав насчет того, что с ее мнением никто не считается, а она торчит в клинике с утра до вечера, работает за троих, да еще должна зачем–то ехать с Соловейчик проверять, как торгуют «Бауросом».
Это задело главврача.
— Кстати, — сказал он, не скрывая раздражения, — я просил, чтобы поставили решетки. — Баулин ткнул пальцем на окна кабинета. — Неужели надо напоминать десять раз?
— Вы только позавчера дали указание хозяйственникам, — тоже не очень любезно ответила Орлова.
— Так что же, прикажете ждать месяц? — с иронией спросил главврач.
Орлова ничего не ответила и с каменным лицом направилась к двери. Когда она уже взялась за ручку, Баулин негромко спросил:
— Аза Даниловна, простите, но… У вас опять что–то с Рогожиным?
Ее словно хлестнули.
— С Рогожиным? — резко обернулась Орлова, и лицо ее залилось краской.
— Я же видел, — смутился профессор.
Орлова набрала воздуха, словно хотела выкрикнуть что–то дерзкое, но сдержалась. Только махнула рукой и выскочила из кабинета, хлопнув дверью.
Евгений Тимурович обхватил голову руками, прикрыл глаза, мучительно размышляя, что же такое творится и почему Орлова…
В это время открылась дверь и в кабинет вошел Голощапов.
— Едем, Анатолий Петрович, едем, — суетливо поднялся главврач, даже не притронувшись к бумагам, которые требовали рассмотрения.
На пасеку «Интеграла» отправились на служебной машине главврача, которой он пользовался чрезвычайно редко — предпочитал пешком или на велосипеде.
Выехав из поселка, профессорская «Волга» окунулась в вековой лес. Дорога шла узкой просекой среди величественных заповедных елей. Сначала Баулин слушал Голощапова невнимательно, но потом увлекся его рассказом. И гнетущее состояние развеялось.